Ух, а по снегу-то тяжело идти! А когда бежала и не замечала вовсе. Толстый Бигод сидит на руках, вновь уткнувшись носом в шарф. Найти дорогу обратно легко нужно только идти на свет. Ого! Далеко мы с Бигдом убежали!
Вот сейчас из-за тебя заругают нас обоих, бурчу я на него. Вернемся, посажу в корзину! Вон, слышишь, уже мама кричит. Явно злится Эх, точно достанется.
Холодный ветер заставляет Бигда дрожать, и я обнимаю его крепче.
Не бойся, шепчу уверенно. Долго ругаться они не станут.
Чем ближе дом, тем более вытянутые тени изрезают снег. Совсем как линии на моем медальоне-монетке. Но только почему-то, глядя на них, становится страшно. Голые деревья качаются, скрипят недовольно. Свист ветра звучит рассерженно. И мама почему-то больше не кричит. Увидела, что я иду? Тогда надо поторопиться!
Возле порога снег весь в красном. Я останавливаюсь, не решаясь сделать последние шаги пройти по грязному снегу и толкнуть скрипучую дверь. Но вдруг она открывается сама. Появляется кто-то большой. Свет из-за его спины яркий, и я не вижу лица.
Проклятье! низкий голос хрипит. Ты не говорил, что они с ребенком!
Думаешь, мне кто сказал? Заказ был на Ронвальда и его бабу.
Бабу? Он знает нашего конюха?
Валим давай, пока никто не засек. Мочи девку и вперед.
Не подписывался я на такое! Детей не трогаю.
Тогда забирай. Или брось ее тут, сама подохнет. Только рожай быстрее, недосуг нам лясы точить!
Тот, что стоит в проходе, делает шаг ко мне. Красный снег продавливается под его ботинками. Я отступаю, крепче прижимая Бигда.
Тише, маленькая, не бойся. Я не обижу. Твои родители не смогут больше о тебе заботиться, теперь это буду делать я. Папа велел передать, чтобы ты вела себя хорошо и слушалась. Ты ведь уже большая?
Я останавливаюсь и важно киваю. Вот! Папа всем говорит, что я большая!
Ну. иди сюда, он сам подходит и подхватывает меня на руки, куда-то Не бойся, повторяет тихо. Дядя Лаур не обидит
Глава 22
Тьма рассеивалась медленно. Густым туманом стягивалась к Самаэлю, обвивала его змеей и впитывалась в плащ. А может, и в саму суть чернокнижника кто знает?
Ты видел? глухо спросила я.
Самаэль кивнул. Молча отошел к двери, открыл ее, взмахнул рукой, спуская новые черные ленты, и вернулся. Я следила за ним, не до конца осознавая, что он делает и зачем. В сердце поселилась пустота, пожирающая эмоции, мысли, чувства саму жизнь. Пальцы не подрагивали, не сжимались в кулаки я вообще их не чувствовала. И в то же время каждый миллиметр тела ощущала бесконечно тяжелым. Плечи опустились, спина согнулась, словно под грузом.
В дверь постучали, попытались было войти, но Самаэль криком приказал оставить поднос за дверью. Затем пошел и забрал его сам. Опустил на столик между нами, откупорил бутылку, шумно плеснул в низкий бокал, силой сунул его мне в руки.
Пей, не попросил приказал он. Однако я не пошевелилась. Эвелин, пей!
Я качнула головой. Тогда Самаэль забрал бокал, приник губами сначала к нему, а потом к моим губам. Мне в рот полилась жгучая жидкость. Я закашлялась, оттолкнула Самаэля. Согнулась, пытаясь отдышаться, и вскинула на него гневный взгляд.
Думаешь, так можно решить все проблемы? я рывком вскочила с кресла. Тело словно забыло о слабости, с которой еще недавно так отчаянно боролось. Считаешь, это весело? Снова потешаешься надо мной? Зачем, Самаэль? Ты купил мое тело у того, кто убил моих родителей, но не смей не смей! пытаться заполучить мою душу. Хватит Самаэль, хватит мой голос дрогнул.
Чего хватит, Эвелин?
Хватит тайн, я закрыла лицо руками. Хватит ломать мою жизнь, хватит неизвестности хватит темноты.
Руки Самаэля скользнули мне на спину и силком притянули к мужской груди. Я упрямо дернулась, попыталась вырваться, но Самаэль не отпустил. Напротив прижал к себе еще крепче, едва ли не вдавил в собственное тело. В нос забились ароматы терпкого парфюма и уже привычного жженого дерева. Прижавшись щекой, я слушала ритмичное биение сердца Самаэля, искала спасения в этом звуке. Словно он, такой уверенный и сильный, может защитить меня от чудовищ, живущих во тьме.
Хотелось спрятаться. От них, от правды, от страха перед прошлым и будущим. От себя самой. Не думая, я раздвинула полы дорогой ткани и нырнула под нее. Укрылась плащом Самаэля, ощутила, как его тьма ожила, укрывая меня еще плотнее; как крепче сжались сильные руки. В груди рождался даже не плачь вой. Я пыталась сдержать его, честно. Но не смогла. Он вырывался из тела, царапая горло, драл душу, словно обезумевший зверь, едва ли не выворачивал меня наизнанку. Ноги вмиг сделались ватными, колени подогнулись. Однако я не упала
Самаэль не позволил мне этого сделать, продолжая крепко удерживать в кольце своих рук.
Не знаю, сколько я кричала. В какой-то момент сил просто не осталось. Я затихла, уткнулась в грудь Самаэля и еще несколько минут вслушиваясь в его участившееся сердцебиение. Потом он подхватил меня на руки. Отнес к дивану у окна, усадил бережно и, вернувшись к столику, вновь всунул мне в руки бокал. На этот раз я не стала дожидаться приказа. Зажмурилась и опрокинула в себя остатки. Сорванное криком горло обожгло, но невозможным образом дышать стало легче.