«Отвратительный человек, - подумала она, - я его точно возненавижу, этот мужчина похож на кошку. На огромную, великолепную и очень-очень опасную кошку. На кошку, готовую к прыжку...»
Эрнани теперь абсолютно явно казалось, что всем присутствующим грозила неведомая опасность, хотя этого почему-то никто не замечал.
Мужчина подошел к враз замершим студентам. Смутный рокот голосов пятидесяти студентов почему-то стих, все уставились на него, хотя до этого ребята планировали игнорировать смертника. Мужчина остановился и повернулся к аудитории.
Он поприветствовал всех вежливым, но очень деревянно-прямым поклоном, студенты почему-то ответили ему тем же, забыв, что перед ними жалкий Безвольный, раб, по статусу ниже их всех и что только минуту назад они весело обсуждали, сколько ему осталось жить... Теперь Эрнани разглядела мужчину поподробнее. Очень молодой лет двадцать пять, лицо худое, болезненно-бледное, большие сине-черные тени под глазами, бескровные, узкие губы, шрам, словно от свежего ожога на правой скуле. Еще один глубокий шрам начинался у него на левом виске, уходил в сторону и исчезал под пышной шевелюрой, большая матово-черная клипса Безвольного.
Мужчина выглядел очень изнуренным и больным. Кривое, не симметричное лицо, короткие, очень чёрные, отдающие синевой, волосы, торчащие в разные стороны, высокие скулы, впалые щеки, прямой нос, глаза ужасные миндалевидные, невероятно тёмные, как будто без зрачков. Идеально прямые брови придавали его облику суровость, смягчённую ироничным изгибом губ. Все молчали, жадно рассматривая мужчину. Невзирая на испепеляющую жару, Эрнани ощутила внутри мертвенный холод какая страшная аура, как больно и жутко! По спине пошли мурашки.
В облике этого человека было нечто необъяснимое, какая-то неразрешимая загадка, заключавшаяся в контрасте между его явно болезненным состоянием, его рабским положением, с одной стороны, но, с другой - его странным величием, аурой такой силы, что хотелось тут же упасть на колени и заскулить, надеясь на похвалу этого человека, а также в том, что некая таинственная двойственность разделила это изможденное лицо на две несхожие и совершенно чуждые друг другу половинки...
- Здравствуйте, уважаемые
тахи студенты, - раздался его тихий, спокойный голос. Я ваш новый магистр боевых искусств и физической подготовки. Вы можете звать меня магистром Даном...
Дану очень нездоровилось горели впалые щеки, светились лихорадочно глаза. Болело абсолютно все. Несмотря на усилия лекаря (не мага) болели обожженный бок и туго перевязанная грудь, было трудно дышать, болело ухо, болела голова... Каким-то образом он пережил эти дни, хотя воспоминание о том, как именно ему это удалось, терялось в благословенном неуловимом рассеянном тумане. Дан только помнил, как у него все болело, впрочем, как и сейчас, как помогали ему друзья... Он в страхе оглядел толпу юнцов, замеревших перед ним.
«И что с ними делать?» - чувствуя зарождающуюся панику, спросил Дан сам себя. К такому его никто не готовил. «Как их много!»
Милая и очень смущенная декан школы таха Эсмиральда Мараве, слегка заикаясь, проинформировала его, когда он пришел в себя сегодня утром, что по приказу его Хозяина, он стал преподавателем и, что ему предстоит вести все пять старших курсов.
- Уважаемые тахи, сначала я проверю ваши умения и уровень вашей физической подготовки, чтобы понять, откуда нам начать... далее магистр Дан поведал молчаливой толпе, что, к сожалению, их дальнейший дворянский статус зависит от успешности сдачи экзамена по боевой подготовке, ибо каждый дворянин должен уметь...
- А не просто ли Даном величать тебя, магистр раб? выступил вперед Хьютай, ежась в наглой улыбке. Ты, Безвольный, нам сладко говорил тут, мы все сладко слушали твой бред. Теперь ты меня слушай. Жестко сказал огромный парень, по крайней мере на полторы головы выше Дана и шире, намного. Был юный арх коренаст, одинаково широк и в плечах, и в бедрах, оттого казался квадратным. Ты, низкородный раб, будешь тихонько в сторонке сидеть и ждать конца урока, не мешая нам, благородным архам, делать то, что нам хочется, мальчик, а потом сделаешь все, чтобы нам наши оценки понравились, и тогда, раб, мы не тронем твое хрупкое тельце и не обидим.
И Хьютай оглядел всех победно, мол, во как я его, видели? Скалясь во все клыки и выжидающе щурясь, смотрел он на Безвольного.
Казалось, черноволосый мужчина совершенно не испугался, а, как-будто, даже и внезапно обрадовался. Глаза магистра вспыхнули, как черный агат, и белоснежные зубы обнажились в жесткой сардонической усмешке. Эрнани захотелось убежать. Она чувствовала себя совершенно не в своей тарелке.
«Опасность! Опасность! Почему он не чувствует этого? Ему надо срочно бежать, Хьютай, беги!»
Ироническая складка криво сломала рот магистра Дана. Радостная улыбка молнией осветила это пасмурное лицо, словно он смог решить наконец сложную задачу.
- Очень мало людей в этом мире могут звать меня Даном, юноша, вы в этот избранный список не входите. Извольте, благородный тах, получить наказание за ваше поведение и отжаться в сторонке двести раз, а потом побегать придется.