Что-то в твоей идее есть, отстранённо произнёс дьяк и подмигнул ей.
Дуня раскрыла глаза, а потом понимающе улыбнулась. Где-то, как-то Репешок использует её подсказку и можно считать её в некотором роде благодетельницей, а это плюсик в карму.
Как дела у Анисима? сияя, спросила она. Он мне саженцы своей яблоньки обещал укоренить она не договорила, увидев, как преобразился Борис Лукич.
Так это ты!? непонятно воскликнул он. Такого работника потерял! он побагровел и даже погрозил кулаком.
Дуня отступила на шаг, но дьяка было не остановить:
Татей сажать некуда, везде саженцы стоят! Откуда он их только берет? И всё таскается с ними, как с детями малыми, пересаживает, переставляет с места на место! Корешки, веточки, клубеньки тьфу! Был суровый муж, стал говорить стыдно!
Ну надо же, всплеснула руками Дуня и сделала пару шажков назад, пойду я, меня князь ждёт.
Тебя дед ждёт, рявкнул ей Борис Лукич и показал рукой на подошедшего Еремея.
Дунька, ты чего здесь? Гришка прибежал, сказал, что ты кругами ко мне пошла, а ключница наша стесняется тут показываться.
Дуняша картинно развела руками и просияла:
Деда, по мне тут все соскучились не могла же я мимо пройти! Надо же себя показать, на людей посмотреть!
Пошли
уже, велел Еремей и повёл внучку во дворец.
Там их встретили и проводили в небольшую горницу. В этой горнице они просидели не меньше часа и когда Дуня уже вся извелась, то позвали в княжеские палаты.
Она вошла и завертела головой, зная, что эти палаты не сохранятся для потомков. Её заинтересовала роспись на стене в виде птиц с женской головой, смешными львами и крупными диковинными цветами. Мелькнула мысль, что церковь ни слова не сказала против птиц-мутантов и широко улыбающихся львов, но это уже дело прошлое.
Дед сделал несколько шагов, поклонился. Дуня держалась рядом и повторяла за ним.
Пройдите ближе, велел князь.
Дуня с любопытством разглядывала нарядно одетого великого князя, пока он вежливо говорил о каких-то делах с дедом.
Иван Васильевич восседал на стуле, который надо было считать троном, и уточнял о выплатах его дружине. Дуня думала, что это надолго, и чтобы не пялиться на занятых беседой князя с дедом, изучала, чем застеклены окна, как сделан подоконник, каким маслом могли покрыть пол, что за подсвечники стоят
Так значит это ты придумала сделать перья для письма из металла? вдруг обратился князь к ней.
Дуня встрепенулась, хотела бойко ответить, но дед осадил её взглядом, чтоб не забывалась и она, опустив глаза, просто кивнула.
Знаешь ли ты, что твоя придумка может много денег принести?
Дуня опять, не поднимая глаз, кивнула.
А чего ж ты игуменье всё отдала? поддел он её. Ну точно, поддел! Или думала, что она озолотит тебя?! с насмешкой спросил её князь и Дуня сразу же отреагировала. Она вскинулась, ударила себя кулаком в грудь:
Да я но тут дед дернул её за рукав, и она пробубнила:
Так получилось.
Хм, Иван Васильевич смотрел на неё, а она разглядывала носы своих туфелек.
Точнее, не туфельки, а войлочные тапочки с подошвой из лосиной шкуры. Наспех успели расшить цветными нитками и получилось красиво. Даже краше, чем если бы бисером вышивали. Его поди разгляди, а толстые цветные ниточки хорошо видны. Дуня разглядывала вышитые цветочки и совершенно не понимала, как надо вести себя. Вот князь даже не заморачивается в этом вопросе, а она вся в сомнениях! А он продолжал говорить и даже будто бы упрекал её:
Настоятельница снизила стоимость на перья и говорит, что теперь может делать их сотнями. Мне донесли, что у неё есть секрет по их быстрому изготовлению.
Дуне потребовалось мгновение, чтобы сообразить о каком секрете идёт речь, и она невольно расплылась в улыбке, сообразив, что сейчас её будут расспрашивать об этом секрете. Настроение поднялось и она, приосанившись, выжидающе и многозначительно посмотрела на князя. Тот хмыкнул:
Вижу, что знаешь.
Ведаю, чинно согласилась она и на всякий случай склонила голову. Мол, смотри, какая я приличная и хорошая девочка!
Скажешь?
Дуню разрывало на части. Одна стремилась выдать все секреты и получить тысячу сотню ну, хотя бы одну благодарность и оказаться на хорошем счету. Другая напоминала, что семья в беде, а прижимистый князь скорее сочтёт её за дурочку, не умеющую вести хозяйство, если она за так рассекретится.
От чего же не сказать, медленно протянула она, проследив за полетом тяжёлой жирной мухи. Как ни странно, но этот летящий бегемот помог ей успокоиться. Скажу когда смогу продать всю брусчатку, значительно закончила она, а потом добавила, чтобы князь точно понял, что ей необходим тот, кто разрешит её проблему с продажей:
А то дед доверил мне дело, а я никак не могу справиться с ним.
Дунька! осадил её Еремей, но она по его тону поняла, что дед ради приличия строжил её. Он же тот ещё прохиндей и сейчас просто боится за неё, но одобряет её заход.
И сколько у тебя брусчатки?
На двести рублей скопилось, Дуня взяла с запасом. Если получится выбить заказ, то за месяц-два-три Якимка заготовит недостающее.
Дороговато.
Дед тут же согласно закивал, показывая, что солидарен с князем. Уж ему ли не знать, какая прорва денег уходит на содержание войск, а поступлений мало, иначе бы князь не хватался за продажу перьев для письма. Князь даже поспорил с церковью насчёт приоритетного права на продажу, поставив перья в ряд с осетровым клеем, поташом, ревенем и соболиными мехами. Но загвоздка была в том, что изготовление перьев можно повторить, и только секретное преимущество в их производстве позволит получать доходы не один год.