В обменнике? видно, что Аня не собиралась верить в это безумие.
Аня, я клянусь тебе! Поехали со мной! Там лучше, там безопасно.
Аня улыбнулась.
А почему бы тебе не остаться здесь? Получается, ты знаешь, что будет?
Да, я знаю. И поэтому не хочу тут оставаться. Ничего хорошего в ближайшее время тут не будет.
Да это, по-моему, и без пришельцев из будущего понятно, засмеялась Аня.
Матвею вдруг стало нестерпимо грустно. Остаться здесь?
Его окликнула проводница:
Молодой человек, давайте поскорей! Поезд сейчас отправляется.
Он взял ее руку.
Мне Уезжать?
Аня усмехнулась:
Решай сам.
Матвей сжал ее руку, последний раз бросил на нее взгляд, и собрался уж было зайти в вагон, но снова повернулся к ней, кое-что вспомнив.
Ань, слушай, ты не ходи завтра к Белому дому, ладно?
Она не повернулась.
Ладно, бросила в его сторону.
Он вошел в вагон, нашел свое место и безвольно опустился на сиденье.
«Зачем я уезжаю?! Господи, зачем?» Матвей в ужасе огляделся, пытаясь определить, переместился ли он уже во времени. Но поезда такая вещь. Они покоряют тысячи километров, перемещаются по просторам нашей необъятной родины, но во времени они совершенно неподвижны. Матвей выбежал на улицу. Проводница крикнула ему, что поезд отправляется через минуту.
На улице начинали кружиться снежинки. Снова этот первый снег, но теперь уже в 93-м. В самом конце состава он увидел Ее пальто. Она удалялась, и, нарастающий ритм снежинок, скрывал ее от Матвея. Он бросился догонять ее. И как только он начал движение, снег усилился. Снежинок становилось все больше, и кружились они уже не в милом тихом вальсе начиналась метель, густая и непреодолимая. Матвею стало не по себе, но он делал все возможное, чтобы преодолеть снег. Ноги его увязали в нарастающих сугробах, глаза пришлось закрыть от колючего снега, и он почти не продвинулся. Он пробежал всего полвагона.
Тогда он сделал усилие и крикнул во всю мощь: «Аня!» Крик получился осипшим, он сам едва услышал свой голос. Творилось что-то странное. Он повернулся к вагону, намереваясь успеть хотя бы в поезд, уже всерьез опасаясь быть засыпанным снегом намертво. И как только он сделал это движение, снег утих. Осталось лишь несколько снежинок, опоздавших на праздник.
Матвей снова повернулся к Ане и, пытаясь обмануть эту черную магию, побежал к ней. Он успел пробежать вагон, как снова началась эту страшная, необъяснимая метель. Он вложил все свои силы в преодоление этой стихии. Меся ногами снег, задыхаясь от ветра, он все-таки, смог преодолеть еще три вагона и достичь Ани. Ее спина была на расстоянии вытянутой руки. Он еще раз попытался позвать ее, и снова не крик,
а шепот. Он протянул руку и схватил ее за плечо. И почувствовал, что под пальто не твердое живое тело, а рассыпающийся песок. Как песчаная скульптура, которая стоит недвижимо, удивляя взгляд, но когда вы дотрагиваетесь до нее, рассыпается, оставляя у вас в руке лишь горсть нагретых солнцем крупинок. В ужасе он отпустил ткань, и пальто, как обрывок бумаги закружил и понес куда-то снежный ураган.
Матвей в страхе попятился назад. В этот момент проводница последнего вагона, уже собиралась закрывать дверь. Матвей вскочил к ней на подножку.
Куда?! закричала она.
Да я из 5-го вагона, девушке ключи забыл отдать, выбегал.
Билет где?
Матвей вынул из кармана измятую бумажку. Проводница пропустила его в вагон.
Поезд начал движение. Матвей брел через коридоры, машинально отступая в отсеки, чтобы разминуться с идущими навстречу, ожидая тех, кто разбирал белье или убирал чемоданы, стоя в проходе. Он ничего это не замечал. Поезд начало покачивать из стороны в сторону, Матвей шел, все также машинально, ни на что не обращая внимания, один раз чуть не наткнулся на женщину, извинился.
Наконец он снова добрался до своего места. Напротив никого не было. Его полка была нижняя. Расположение мест, номер вагона, все было такое же, как в поезде, который привез его сюда. Даже запах немытых ног, который ни с чем не спутаешь, оставался неизменным. Хотя вряд ли это была примета конкретного поезда.
Матвей с тоской смотрел в окно, видя, как удаляется от него Москва. Он почувствовал, что какая-то пелена мешает ему смотреть. По щекам текли слезы.
Он сунул руку в карман и нащупал какой-то неизвестный ему предмет. Это оказалась анина брошка. Как она попала к нему в карман, он не знал. Может, выронила где-то, а он машинально поднял, намереваясь потом отдать.
Он стал разглядывать этот искрящийся предмет, играть замочком. Через некоторое время он склонился на свою полку и уснул на голом, обтянутом дерматином, сиденье. Очнулся он в Бологое. Он проснулся оттого, что прекратилось это убаюкивающее покачивание поезда. Видимо, стояли уже достаточно давно.
Матвей вскочил со своей полки. От неудобной позы руки и ноги его затекли. Когда он вскочил, кровь бросилась в голову, и в глазах на миг потемнело. Он скорее побежал на улицу.
Проводница устало прислонившись к вагону, стояла на перроне у двери.
Сколько еще мы стоим? спросил ее Матвей.
Пять минут.
Пять минут, значит, уже минут двадцать как здесь. Он проспал.