Джонотан так просил, чтобы его взяли с собой Но кириос ди Эмери называл десяток причин, почему детям нельзя, почему они должны остаться на берегу. И как они втроем с Агатой, тогда еще совсем крошкой, прекрасно проведут время за играми. А к вечеру вернется из города кирия ди Эмери и его родители, они соберутся на чай и поделятся впечатлениями. Джонотан помнил, как сильно это его злило и как он хотел быть взрослым, вырваться и броситься в приключение вместе с родителями и как потом ди Эмери неумело утешал, твердя, что это воля богов позволила ему уцелеть, что это он, Сезар, уберег мальчика от гибели.
Джонотан вспомнил собственное лицо, когда на него обрушилась, как цунами, эта жуткая, леденящая душу весть. Их больше нет. Его родителей больше нет в живых. Их обоих забрали к себе боги, и он, такой ещё юный, восьмилетний Джонотан, остался один со своим неподъемным, непереносимым горем.
И сейчас перед ним тот, кто виноват в их гибели. Джонотан держал ди Эмери за горло, сцепив пальцы, смотрел в хорошо знакомые глаза и видел в них смерть Или это лишь отражение его самого?
Нет, постой! Вильхельм схватил Джонотана за шиворот и отпихнул, заставляя отступить. Моя очередь тебя остановить! Как много людей хотят твоей смерти, Сезар, погляди! Стой, Джонни. Месть надо подавать холодной, а ты и без того слишком выгорел.
Кириос ди Эмери приподнял ладони к лицу, пытаясь защититься, и это говорило лучше любых слов. Но он продолжал упрямо бормотать:
Это был шторм! Несчастный случай! Я не мог знать! Шхуна потеряла управление, а рядом оказались скалы. Моя жена Моя Мари тоже погибла там, Джонни! Ты знаешь! Как ты думаешь Неужели я мог
Твоя жена случайная жертва, увы! Боги покарали тебя, отправив ее домой на яхте вместе с обреченной четой ди Арс. И даже это кажется мне недостаточной платой за твои грехи, ублюдок ты ди Эмери! выплюнул Вильхельм. Даже она тебя ничему не научила!
Джонотану казалось, что его накрыла и волочет по каменистому дну, выбивая воздух из легких и сдирая кожу, огромная волна обрывки воспоминаний причиняли почти физическую боль. Остатки магии
обострили все ощущения, словно он был оголенным нервом. Шум собственной крови в ушах заглушал заполошный стук сердца ди Эмери. Его липкий, тошнотворный страх и ложь, горчащая на языке, только усиливали гнев. Джонотан сбросил руки Вильхельма, отпихивая того с пути с такой силой, что пират врезался в стену, зашипев от боли:
Полегче, Джонни, я в отличие от тебя планирую еще пожить, он встряхнулся и склонил голову набок, словно прислушиваясь, взгляд на мгнование стал цепким и внимательным, а потом он неожиданно рассмеялся. А вот тебя точно вздернут, мальчик мой. Кулаками ты машешь превосходно, но слишком напролом
Джонотан боролся с тем, что не убить ди Эмери голыми руками прямо на месте, пытался подавить гнев и усмирить, загнать в дальние уголки сознания раздирающую боль, когда дверь камеры распахнулась, впуская одетых во все черное мужчин. Двое оттеснили Джонотана к стене, еще двое встали рядом с Вильхельмом.
Безмолвные, никак не реагирующее на очевидно произошедшую среди заключенных драку, они дождались пока еще двое молчаливыми тенями подхватили ди Эмери под руки и вывели из камеры, и выскользнули следом.
В тебе маловато хитрости, мальчик мой, ты силен и отважен, но любую силу надо использовать вовремя, еще не захлопнулась дверь, когда Вильхельм одним прыжком преодолел разделяющее их расстояние, с силой ударил в живот и добавил выворачивающую мышцы болью магию.
Пока Джонотан глотал воздух, пират метнулся и ловко подставил ногу, не давая двери закрыться, его магия еще раз царапнула волной. Вильхельм, словно дождавшись чего-то, рывком распахнул дверь и опустил обе руки на плечи стражника, стоявшего снаружи, глаза того застекленели.
Провались в бездну, прохрипел Джонотан, глядя исподлобья и медленно разгибаясь. Не желая отпускать бушующую ярость и терять эту ложную силу, хоть и стоило объекта мести уже не было рядом, а Вильхельм Плевать на него, он лишь жалкий шут.
Ты слишком нестабилен, мальчик мой. Поэтому самое время подумать головой, Вильхельм постучал пальцем по лбу свободной рукой и, все так же удерживая стражника, захлопнул за собой за дверь. Если она конечно останется у тебя на плечах, скрежет замка и толстая дверь приглушили издевательский смех. Счастливо оставаться, мальчик мой.
Джонотан лишь оскалился и показал ему грубый жест, посылая мысленно туда, откуда жизнь берёт свое начало.
Глава 20. Орхан
Агата думала, что они вновь выйдут на улицу, но на этот раз Фадия повела ее через бесконечную вереницу богато украшенных и меблированных комнат. Белый мрамор давал приятную прохладу, а в забранные решетками окна без стекол влетал пахнущий солью и свежестью зелени ветер. Даже не верилось, что она в жарком пустынном краю роскошный дом Орхана утопал в зелени, кружевные тени переплетались с причудливыми росписями и узорами на стенах, оживляли богатую мебель. Во многих комнатах через которые они проходили прохладно журчали фонтаны.
Ноги то утопали в разноцветных коврах, растеленных в комнатах с мягкой мебелью и многочисленными диванами и подушками, то приходилось ступать маленькими осторожными шагами по отполированному до зеркального блеска мрамору. Взгляд блуждал по восхительным инкрустациям на стенах и потолках: перламутровые бутоны расцветали на малахитовых стеблях, драгоценная ляпис-лазурь сверкала золотыми звездами, словно настоящее небо над головой.