Он протянул свою ладонь, и Джонотан стиснул пальцы старого ублюдка, отчаянно желая разломать его кости на тысячу крохотных осколков. Но Вильхельм тоже маг и не позволит чужой силе разрушить его так просто.
А мы могли бы стать отличной командой, Джонни, мой Джонни. Два мага два непобедимых пирата, грозы всех морей и океанов Энарийского королевства. Может, ещё подумаешь? Смотри, каким щедрым я могу быть. А богатств ди Эмери хватит тебе и твоей милой крошке на до-о-олгую безбедную жизнь, что тебе жизнь её старика, который и без того тебя ненавидит и мечтает, чтобы ты сдох и не мешал его планам? Ты ведь тоже прекрасно это знаешь. Он спит и видит, как продать свою дочку самым выгодным образом, а ты дурацкая помеха на этом пути.
О да, задумчиво протянул он в ответ, это звучит вполне неплохо, Джонотан не выпускал его руку и уставился прямо в прозрачно-голубые глаза, чуя в них бездонную пропасть прямо в глубине крохотных колодцев зрачков. Вся сила, власть. Слава. Он помедлил, будто и правда примерял всё это на себя. Безумно заманчиво.
Я чувствую, как ты думаешь об этом. У тебя есть шанс. Поклянись именами богов, что готов к этому и я приму тебя в команду. А потом отпущу, коли ты решишь уйти со своей милой крошкой на вольную жизнь. Но два мага-пирата это красиво.
Джонотан улыбнулся одними губами.
Клянусь, Вильхельм ди Морен. Клянусь, что похороню тебя самым торжественным образом со всеми твоими богатствами и почестями, о которых ты так грезишь. Никаких акул. Ты будешь погребен вместе со своим золотом, и клянусь, это будет красиво.
Он вырвал свою ладонь и услышал вслед хриплый каркающий смех Вильхельма, довольного тем, что нашел себе соперника по силам.
Перед тем, как сесть в шлюпку, Джонни с тревогой обернулся на Агату такую нежную и хрупкую в кружевах ночного платья. Солнечный свет блеснул золотом в ее рассыпавшихся по плечам каштановых кудрях, когда ее голова безвольно запрокинулась к мачте. Она так и не пришла
практически прижимаясь к ней, связанной и беспомощной, всем телом. Он костяшками пальцем погладил заалевшую от злой беспомощности щеку, нежно заправил выбившуюся прядь волос за ухо, а потом неожиданно цепко, почти больно взял за подбородок пальцами, запрокидывая ей голову так, что она вновь ощутимо стукнулась затылком.
Знаешь, я уже видел когда-то твоё лицо, дерзкая крошка. Тогда О да, тогда ты была сильно моложе, как, впрочем, и я. Однако я тебя помню. Эти капризные очаровательные губки и горячий взгляд. Ты почти не изменилась, кирия ди Эмери. Да-да
Агата с трудом сглотнула, понимая, что это не просто случайный разбойник, попавшийся им на пути. Она не могла вспомнить, кто это, и не врёт ли он, что они были знакомы. Хотя этот колдовской взгляд. Но кто он? Кто?! И если они были знакомы, стоит ли надеяться, что жуткий пират отпустит её Или наоборот стоит ждать чего хуже?!
От мучительных попыток вспомнить только разболелась голова.
Вилхельм приблизил к ней своё лицо, Агата была бы счастлива отпрянуть, но ловкие, горячие пальцы удерживали подбородок. Когда кончик его носа коснулся ее щеки, она замычала и дернулась, и пальцы с подбородка переместились на шею, не сдавливая, не перекрывая воздух, лишь накрывая и поглаживая, не причиняя боль, но обещая ее в случае неповиновения. Агата снова сглотнула, зажмуривая глаза, словно бы, если она не будет видеть этого пугающего мужчину, то его не станет и в действительности.
Кто вы?
Чужой нос скользнул по щеке вверх, коснулся мочки уха, вызывая мурашки и ледяную дрожь, а потом бархатный голос, шевельнувший волосы, заправленные за ухо, прошептал:
О, ты обязательно узнаешь, кто я. Чуть позже. Знаешь, что я обычно делаю с такими маленькими, сладкими рыбёшками, как ты?
Агата только втянула воздух и застыла: вырываться все равно было бесполезно. Уверенные губы коснулись уха, обжигая прикосновением, а потом сменяясь зубами, пальцы скользнули по шее к груди, накрывая ее и беззастенчиво сжимая, вырывая из груди неожиданный стон.
Агата распахнула глаза и, дрожа всем телом, взглянула на ухмыляющегося пирата. Только сейчас она хоть немного очнулась от его завораживающего взгляда.
Вильхельм отошёл на шаг, наклонил голову немного вбок, изучая ее с головы до ног:
Я решаю, съедобная ли рыбка, стоит ли выбросить обратно в море, или съесть? И сейчас мне кажется, такой соблазнительной, вкусной рыбки я ещё не вылавливал.
Я бы тоже не прочь полакомится, хохотнул грубый мужской голос, откуда-то из-за ее спины, поделитесь, капитан?
Со всех сторон раздались смешки, и, холодея, Агата осознала, что ее окружает по меньшей мере дюжина мужчин очевидно злых, разгоряченных дракой и очень недружелюбно ее разглядывающих.
Она почувствовала себя как наколотая на булавку бабочка, выставленная на публику.
Молчать! неожиданно рявкнул Вильхельм, Вам работы мало? Кому мало, могут покормить акул, те, кажется, пропустили свой обед.
Нестройный гул раздражённых голосов раздался вокруг, а к капитану вразвалочку, как будто бы была сильная качка, подошёл внушительного вида мужчина. Он масляно взглянул на Агату, отчего ей захотелось прикрыться или хоть как-то сдвинуться, чтобы веревки не приподнимали так сильно грудь, едва скрытую ночной сорочкой, и обратился к Вильхельму: