- Клара, - зовет Анжела. Джеффристойте!
- Пусть идут, - уже у дверей я слышу голос Кристиана. Им нужно домой. Я не помню, как доехала до дома. Я просто здесь, уже паркуюсь на подъездной дорожке, руки так крепко сжимают руль, что костяшки побелели. В зеркало заднего вида я замечаю грузовик Джеффри, паркующийся позади меня. И теперь, когда я здесь, нарушив, вероятно, десяток правил дорожного движения, чтобы оказаться дома
как можно быстрее, часть меня хочет уехать прочь. Я не хочу заходить внутрь. Но мне придется. Я должна узнать правду.
Анжела и раньше ошибалась, думаю, хотя я и не могу вспомнить, когда. Порой она несет такую чушь.
Но она не ошиблась.
Мой сон про кладбище Аспен-Хилл это похороны не Такера. А мамы.
Я чувствую себя как в Диснейленде, в чайной чашке, это головокружение, перед глазами все вертится, хотя мое тело и неподвижно. Мои чувства это беспорядочный коктейль из облегчения, что это не Такер, смешанный с шоком и разрывающей болью, чувством вины и приправленный горем и растерянностью. Меня может вырвать. Я могу потерять сознание. Могу заплакать.
Я выхожу из машины и медленно поднимаюсь по ступенькам крыльца. Джеффри идет позади меня, когда я открываю входную дверь и иду по коридору мимо гостиной, кухни, направляясь к маминому кабинету. Дверь со скрипом открывается, и я вижу ее читающей что-то на своем компьютере, на ее лице концентрация, пока она смотрит на монитор.
Мной овладевает странное спокойствие. Я стучу, легкий удар костяшками по дереву. Она поворачивается и поднимает глаза.
- Привет, милая, - говорит она. Рада, что ты дома. Нам очень нужно поговорить о
- Полу-ангелы живут только сто двадцать лет? выдавливая я из себя.
Ее улыбка гаснет. Она переводит взгляд с меня на Джеффри, стоящего позади. Затем она поворачивается к своему компьютеру и выключает его.
- Анжела? спрашивает она.
- Какая разница, откуда мы узнали? говорю я, мой голос звучит остро, пронзительно. Это правда?
- Заходите, - говорит она. Присядьте.
Я сажусь в одно из ее уютных кожаных кресел. Она поворачивается к Джеффри, который скрестил руки на груди и продолжает стоять в дверном проеме.
- Так ты умираешь, - монотонно говорит он.
- Да.
Его лицо выражает испуг, руки опускаются по бокам. Думаю, он ожидал, что она будет отрицать это. Значит, ты умираешь, только потому, что Бог решил, что нам нельзя жить слишком долго?
- Все намного сложнее, - говорит она. Но по существу, так и есть.
- Но это не честно. Ты еще молода.
- Джеффри, - говорит мама. Пожалуйста, сядь.
Он садится в соседнее кресло, и теперь мама может смотреть на нас обоих. Я изучаю ее лицо, пока она пытается собраться с мыслями.
- Как это случится? спрашиваю я.
- Я не уверена. Это зависит от нас. Но с прошлой зимы я стала заметно слабее. Особенно за эти последние несколько недель.
Преследующие ее головные боли. Усталость, которую она списывала на проблемы на работе. Ее холодные руки и ноги, то, что ее тепло, казалось, ушло. Новые морщинки. Круги под глазами. То, как она сидела все эти дни, все время отдыхая. Не могу поверить, что я не собрала все воедино раньше.
- Итак, ты слабеешь, - говорю я. А затем ты просто исчезнешь?
- Моя душа покинет тело.
- Когда? спрашивает Джеффри.
Она бросает на нас тот грустный, задумчивый взгляд, который мне так знаком. Я не знаю.
- Весной, - говорю я, потому что это единственное, что я знаю. Мои сны показали мне.
Что-то горячее и тяжелое поднимается у меня в груди, такое сильное, что начинает шуметь в ушах и выбивает воздух из легких. Я начинаю задыхаться. Когда ты собиралась сказать нам? Ее глаза цвета полуночи светятся состраданием, что я нахожу ироничным, потому что умирает именно она. Тебе нужно было сосредоточиться на предназначении, а не на мне. Она трясет головой. И, кажется, я была эгоисткой. Я не хотела умирать. Я собиралась сказать вам сегодня, - говорит она, снова устало вздыхая. Я пыталась сказать тебе утром
- Но есть же что-то, что мы могли бы сделать, - перебивает ее Джеффри. Обратиться к каким-нибудь высшим силам, да?
- Нет, дорогой, - нежно отвечает она.
- Мы можем помолиться или еще что-нибудь, - настаивает он.
- Мы все умрем, даже полу-ангелы. Она поднимается и встает на колени перед креслом Джеффри, накрывая его руки своими. Пришел мой черед.
- Но ты нужна нам, - выдавливает он. Что будет с нами?
- Я много об этом думала, - говорит она. Думаю, вам будет лучше остаться здесь до конца учебного года. Я передам опеку Билли, она уже согласилась. Если вы не против.
- Не отцу? спрашивает Джеффри с дрожью в голосе. Отец хотя бы в курсе?
- У вашего отцау него нет возможности позаботиться о вас.
- Ты имеешь в виду, у него нет времени? уточняю я без всякого выражения.
- Ты не можешь умереть, мам, - говорит Джеффри. Ты не можешь.
Она обнимает его. Какое - то мгновение он сопротивляется, пытается отстраниться, но вскоре сдается, его плечи вздрагивают, пока она держит его, из его груди вырываются рыдания. Я слышу этот рев раненого животного,
исходящий от моего брата и разрываюсь надвое. Но я не плачу. Я хочу злить на нее, обвинить ее в том, что она самая большая лгунья, которую я встречала в своей жизни, кричать, что она бросает нас, может, самой пробить дыру в стене, но я не делаю ничего из этого. Я вспоминаю, что она сказала мне сегодня утром про смерть. Я думала, она говорит обо мне и Такере, но теперь понимаю, что она говорила о нас с ней.