- Где ты откопала этого молодчика? - из размышлений меня выдернул голос Ларисы.
Она стояла рядом со мной, пьющей воду из стакана, и разрезала
пирог на столешнице у раковины. И, судя по ее недовольно поджатым губам, Мана совсем не понравился ей.
- Ты что же, не продала душу дьяволу? - словив изумленный взгляд мачехи, я поспешила пояснить:
- Ну, по-моему, от него все без ума. Кроме тебя.
- Мана... Что это за имя такое? - тихо и сердито спросила Лора. - Кто он по национальности?
- Он в Сербии родился, но давно живет...
- Серб?! - Лариса в ужасе прижала нож к груди и уставилась на меня с предосуждением. - Мусульманин?!
- Да нет, - я растерялась. Мана, вроде, говорил, что носил крестик, обеты священник у него принимал. Хотя вампиры, кажется, в богов не верят. - Да нет, он атеист, по-моему...
Лариса была в ужасе. Для нее атеист хуже, чем иноверец.
- Господи, и что ты в нем нашла?..
Я улыбнулась:
- А что, совсем нечего?
Лариса едва заметно вздрогнула, растерянно улыбнулась. О, конечно, он ей очень понравился. Но так, как не должен был.
- Он... опасный. Я гляжу на него и чувствую... вижу женщин, что ползли за ним в слезах, прося не уходить. А он всегда уходил, - Лора положила нож и умоляюще горячо зашептала:
- Гаечка, я заклинаю тебя - не пускай его в сердце. Да, он бесспорно самый... самый обаятельный мужчина из всех, кого я встречала. И очень красивый. Но, Гайя, прошу: любить его не надо. Все, что угодно, только не полюби его.
И она взяла поднос и вышла из кухни. Ее веселый голос перекрыл шум разговоров в гостиной:
- Пирог с мясом!
Я сделала глубокий вдох, выдохнула, пытаясь прогнать эту печаль, вызванную словами мачехи. Досадно, но она права. Я и сама понимала все. И нет - я не собиралась любить его. Не собиралась. Не собиралась и не буду, не буду... Я опустила голову и с яростью потерла виски пальцами.
Мана стоял передо мной. Я очнулась, увидев его бежевый свитер. И смотрел на меня вампир так, будто знал все мои мысли. Он неодобрительно зыркнул на телевизор. Там по-прежнему правилось в церкви.
- Мана, я... Я тут подумала - а, может, мой папа Валерий - вампир, а? - задала я этот идиотский вопрос с одной лишь целью - заставить его отвлечься от моих чувств.
Его разомкнутые губы дрогнули, а глаза изумленно расширились.
- Нет, Гайя, нет. Он человек.
- А притвориться нельзя?
- Ну, разве что он очень старый и искусный вампир.
- Видишь...
- Гайя, ты могла просто прикоснуться к нему серебром. Браслетом своим. Или разуть глаза и увидеть, что на шее твоего отца висит серебряный крестик, - Мана ухмыльнулся. Он любит, когда я лажаю.
- Мы с ним похожи. И я подумала, а что если...
- Нет. Мне жаль, но он человек.
В гостиной оживленно общались, надеюсь, моя семья не услышит то, о чем говорим мы с Маной. Он положил руку на мое бедро, погладил его.
- Хочешь, я тебе покажу мою маму? - спросила я у Маны, желая отвлечь его от щупанья моей филейной части.
- Хочу, еще как.
Альбомы я положила на подоконник, возле горшка с аспарагусом. Указав Мане на стул, я присела. Он скользнул на место подле меня и бесцеремонно раскрыл первый альбом.
- Эй, я буду показывать... - возмутилась я.
- Это она, да? - Мана не дал мне закрыть альбом, в котором были фото, сделанные после моего рождения. Он положил ладонь на мою руку, мешая.
Он склонился к большой портретной фотографии моей мамы, внимательно изучая ее лицо.
- Как ее звали?
- Анна.
- Анна Антонин... А девичья фамилия?
- Вроде бы Степнова.
Я вскочила.
- Секундочку, Мана.
Я через ванную вышла к лестнице на второй этаж, чтобы не привлекать внимания семьи, дефилируя через гостиную. В кабинете папы в сейфе лежали все наши документы. Конечно, сейф был закрыт. Черт!.. Хотя с нашим Севой я бы не только сейф, но и серебро столовое попрятала бы.
- Гайя? - я вздрогнула, услышав настороженный голос отца. - Что ты тут делаешь?
Я обернулась к папе:
- Пытаюсь документы достать из сейфа. Можешь открыть?
- Какие именно документы тебя интересуют, Гайя? - папа приблизился.
- Я хотела взглянуть на ваше с мамой свидетельство о браке, ну, просто забыла ее девичью фамилию.
Я не могла понять, почему с такой подозрительностью изучает мое лицо этот всегда беспечный и рассеянный человек.
- Ее девичья фамилия была Степнова, - сказал мне он.
- А можно мне все-таки взглянуть, пап? - как можно жалобнее и мягче попросила я.
- Ты мне ничего не хочешь сказать? - вдруг спросил он.
И это было так дико: папа никогда не любил лезть в душу, принуждать к ответу, избегал серьезных разговоров.
- Ну... Не знаю даже. Что странного в том, что меня
интересует такая мелочь? Важная для меня лично мелочь.
Папа вздохнул, кусая губы. Он думал. Наконец, я не выдержала:
- Ох, па, почему у меня такое чувство, что это ты мне что-то должен сказать?
Он махнул рукой.
- Дай-ка, - он подошел к сейфу, набрал необходимую кодовую комбинацию.