Садись, прокачу, с улыбкой подмигнул мужичок из Сашиной группы, вильнув тележкой, как заправский гонщик. С ветерком.
Их группа заняла самый левый коридор, который был дальше всех от входа. Крепкий боров, несколько женщин, старик и лысоватый мужичок с телегой. Саша встала между женщиной и стариком и, направив фонарик вперед и вверх, включила его.
Хорошей работы без происшествий, ребята. Увидимся на пересменке.
Ворчун остался стоять на месте, держа в руке большой электрический фонарь, а бригады тронулись с места и скрылись в норах.
Тоннель был похож на трубу, уводящую в неизвестность. Женщины и мужчины вооружились металлическими скребками и, чуть пригнувшись, продвигались вглубь в тусклом свете под скрип телеги и редкий щебет птицы.
Пройдя примерно сотню метров, группа остановилась, и боров-бригадир, стащил с плеча мех, наполненный водой. Откуда-то извлекли два длинных глиняных стакана и один наполнили до краев. Плотной тряпкой накрыли горлышко и крепко замотали шнурком. Затем стакан с водой перевернули и поставили его на второй точно такой же. Вода начала медленно через тряпицу капать на пустое дно второго стакана, а рабочие принялись копать. Все, кроме старика, водителя телеги и Александры.
Саша присмотрелась и теперь могла с уверенностью сказать, что седой не так уж и стар, но подрагивающие руки, полностью бесцветная голова и сухое морщинистое лицо делали его похожим на деда, однако ему, возможно, было чуть больше пятидесяти.
Телегу выкатили в центр прохода и развернули лицом к выходу. И двое свободных мужчин начали ковшами из кусков гнутого тонкого пластика сгребать с пола полученную песчаную породу и ссыпать в телегу.
Ты туда свети, светлячок. Шепотом подсказал седой, когда Саша зазевавшись, рассматривая добытый песок, опустила фонарь слишком низко. И слушай тихонько, капает ли водичка. Кап-кап. Кап-кап. Как тихо станет, значит, кончилась. Пора возвращаться.
Простите. А... что это такое блестит в каменной крошке? Что вы добываете? Саша не могла оторвать глаз от медленно рассыпающейся песчаной кучки, в которой в полусвете фонаря сверкали крошечные кристаллы.
Каменная соль. Ответил второй. Тот, что вез тележку. Здесь небольшие залежи галита и глины под всем замком и за его пределами. Если его очистить и выварить, то получается натуральная пищевая соль.
Когда-то здесь текли подземные соленые реки, но море отступило, они высохли и остались только подземные русла и соль. Продолжил седой. Всё здесь сделано из нее, и стены, и потолки. Хозяева ее продают, а люди покупают.
А мы ее добываем. Вполголоса буркнул бригадир, размахивая скребком. Шорох сыпучего песка и шуршание инструментов об породу в тишине коридоров теперь навевали в памяти шум морского прибоя.
Если им выгодно, чтобы здесь добывалась соль, почему они не купят вам нормальные инструменты? Недоумевала Саша гневно. Это же было бы выгодно и вам и им. Можно спустить машины, можно поставить комбайны, бур. Рабочих было бы меньше, а соли выходило бы больше!
Тссс!! Зашипели на Сашу женщины.
Говори тише, спокойно пояснил старик. Мы, может быть, где-то недалеко от здания, где спят вампиры, а у них чуткий слух. Мы же не хотим, чтобы они обратили на нас свое внимание.
Простите, опомнилась Саша, глянув мельком на кенаря, беззаботно чистящего перышки.
Может, с машинами бы было и выгоднее, но у хозяина слишком много людей. А зачем ему машина, которая заменит тридцать человек, если у него есть тридцать ненужных
человек. А так мы отрабатываем свой хлеб. И чинить нас не нужно. Бесплатно новых присылают.
Да и не нужно, чтобы они сюда лишний раз совались. Пробубнил бригадир. После таких визитов работники пропадают. Работайте, давайте.
Все замолчали, и время в тишине потянулось медленно как мед из бочки, только шорох скребков об каменную соль, да изредка щебетала птичка и капала вода в стакан.
Саша начала зевать, и от дремоты заслезились глаза, но воздух вокруг был такой соленый, а руки грязные, что и потереть лицо нельзя.
Фонарик пару раз моргнул, но поправился, правда, светить стал тускнее.
Где вы берете батарейки? шепотом спросила Саша у седовласого мужчины.
В бочке спускают раз в месяц. А где они берут, нам неизвестно. Покупают, наверное, магазины-то еще существуют?
Магазины, да. Ответила Саша. А вы давно здесь живете?
Я уже не считаю, светлячок. Подольше Рената. Он махнул на бригадира рукой. Но поменьше Лёньки.
Вы знали его мать? Что с ней стало?
Помню. Все путалась и с верхними и с нижними. Вышла и не вернулась.
Да, поели они ее. Не удержалась одна из женщин. Ясно же. Померла.
Может, и померла. Отозвался старик.
А его отец?
Вера говорила, был у Ленькиной матери один ухажер, да его в шахте завалило, как раз на месте большой комнаты, когда та с животом уже ходила. Одна из женщин утомилась и сбавила темп.
Да бог с тобой, у того простатит был запущенный. Да он бы и полкило дерьма над ямой родить не смог бы. Засмеялась в платок вторая, и обе прыснули от смеха, давясь и боясь рассердить бригадира.
Слыхал я про тот обвал. Пол смены погибло, грозно зыркнул на них Ренат. Потравились все метаном при обрушении. После этого хозяева птиц и стали присылать. Человек по запаху газа не чувствует, пока поздно не становится, а канарейки от него моментально мрут. Так что ты следи