Знать бы еще к чему там стоит быть готовым. По большому счету, все мои знания о мельницах заканчиваются где-то на сказке про кота в сапогах, и самому от этого нелепого открытия становится смешно.
Думаю, да, стараюсь сохранить серьезную физиономию, и отца мой ответ более чем устраивает.
Вот и молодцом. Не все же нам с Добрушем за тебя отдуваться, любя треплет мальчишку по голове, и тот улыбается, правда, взгляд опускает в тарелку, ведя себя при отце довольно сдержанно.
Смотрю на все это, и не знаю, что думать. Сколько раз в своей прежней благоустроенной жизни я мечтал о такой семье? Где мать с отцом были бы вместе, и родителям хоть немного было бы до меня дело. Где отец интересовался бы не только моими успехами, но и самочувствием, где в семье я был бы не единственным ребенком, и мне не было бы так одиноко на этом свете. А теперь, в чужом теле и в этом жутком месте у меня есть возможность прожить такую жизнь. Странно как-то. Видно, не зря говорят быть осторожными в своих желаниях, потому что они имеют свойство сбываться в такой вот изощренной форме.
Мне бы разузнать о том, где я оказался и какие отсюда ведут пути, но все как-то не подворачивается подходящей возможности. Тогда я решаю, что сперва стоит осмотреться, познакомиться с местными, заслужить их доверие. Вести себя так, как вел бы настоящий Милош, пропади у того память.
Делать-то что? теряюсь я, подойдя к ветряной мельнице. Вблизи это строение с огромными вращающимися лопастями впечатляет еще больше, чем издалека.
Что, совсем ничего не помнишь? Вот это тебя приложило, усмехается Добруш.
Почти ничего. Все как в тумане.
Да тут большого ума и не надо, мельница сама работает. Только следи, да мешки туда-сюда таскай. Я покажу.
Вместе с Добрушем мы подходим к телеге, доверху наполненной мешками.
Вот, здесь зерно, только сегодня привезли.
Свежее,
опускаю руку в открытый мешок, пропуская зерна между пальцев.
Э-э-э, брат. Сам же меня учил, нельзя муку молоть только из свежего, с дельным видом поправляет меня младший. Перед тем, как попасть к нам, оно отлеживается минимум три месяца. Сама мука тоже должна отлежаться недели две. Только тогда из нее можно хлеб печь.
А кто его привозит? Откуда?
А про это нам знать не велено, переходит он на шепот, щуря свои зеленоватые глаза на солнце. Только отец в курсе, но сколько не спрашивал, он не отвечает, резко замолкает, потому что отец направляется прямиком к нам.
С этого момента и начинается мой рабочий день.
Смотри, показываю, как мешок надо брать, учит братишка. Берем его за края, поднимаем, ты разворачиваешься и подныриваешь под него. На спину взвалил и несешь.
Первый мешок дается мне легко. Я отнес его и уложил куда следует. Но с каждым отнесенным мешком взваливать себе на плечи эту нелегкую ношу становится все труднее.
Стоит разгрузить телегу, как тут же находится новая работенка. Из трубы постоянным потоком идет мука, у нее мы и стоим. Отец изредка пинает мешок ногой, чтобы мука ложилась плотнее.
Короче, смотри, ловкими движениями Добруш отцепляет наполненный мешок с мукой от трубы. Снял, и сразу ставишь другой, а этот плотно завязываешь.
В умелых руках мешок завязывается буквально одним движением, но это точно не мой случай. Мой первый мешок никак не дается. И второй, и третий тоже.
Ничего, руки сами все вспомнят, подбадривает меня отец, похлопывая по плечу. Не каждое дело сразу спорится.
После мешки с готовой мукой нужно снова погрузить в телегу. Я уже с ног до головы покрылся ровным белым слоем, по вискам и шее течет пот, а чертово зерно все никак не заканчивается.
Да, мы тут не лаптем щи хлебаем, ухмыляется отец. Ничего, скоро перерыв устроим, отдышишься.
Работа действительно не из легких. В назначенный перерыв мы с братом выходим на улицу, умываем свои белые от муки рожи, садимся на пригорок, поросший травой, и Добруш достает из заготовленной корзины мамкины пироги.
Эх, Милош, ты такое представление пропустил, пока отсыпался, не замолкает он, освещая немногочисленные местные новости.
Рассказывай уже, тоже тянусь за пирогом. После таких физнагрузок жрать охота все время.
Да, это все вздорная Янкина бабка, Кабачковна, усмехается брат. Так визжала на всю округу, чуть не лопнула! Мол, Агнешка утопленница с того света по ее душу явилась. И что сжечь надо ведьму. Люди поверили, вилами вооружились, в лес с факелами пошли, только Агнешки и след простыл.
А кто-нибудь еще ее видел?
Янка твоя и видела. Не саму Агнешку, конечно, та еще до ее рождения померла. А незнакомая девица в белом платье до пят, и правда, была, и волосы такие же белые по плечам. А еще сказала, что бабка по голове ее веслом ударила, и у нее кровь пошла. Но ведь такого не бывает у мертвяков, Милош? Мы с тобой их сколько раз на части разрывали
Когда, говоришь, это было?
Сегодня утром, пока ты спал.
Ночью мне снилась Лера, падающая в воду, в таком же белом платье. А затем снилось как я, обернувшись волком, гонял по лесу, что на деле оказалось правдой. «Что, если и Лера не была сном?» проносится в голове, и я уже смотрю в сторону леса, с ужасом представляя, что она все еще там бродит совсем одна.