В эту погоду море должно быть ужасно. В отчаянии я пошлю за обоими.
Она рассмеялась, а затем выказала интерес к меблировке моей квартиры. Она осмотрела ее, Буртон указывал ей на все стоящее внимания (сегодня костыль причиняет такую боль моему плечу, что я не хочу двигаться из кресла). Я мог расслышать замечания Буртона, но они достигали невнимательного слуха. Если бы ты знал, мой бедный Буртон, что Нина не создана для роли сиделки.
Когда она вернулась в мою комнату, чай был подан, и разлив его, она заметила:
Мы стали так ужасно эгоистичны, не правда ли, Николай, но уже не такие лицемеры, как перед войной. Имевшие связи, все еще продолжают их, но теперь уже не относятся с презрением к другим за это же самое, как делали раньше. Царят большая терпимость, единственное, чего мы не должны делать, это вести себя открыто, так, чтобы наши друзья мужчины не могли бы защитить нас. Вы не должны «забрасывать чепчик за мельницу» , а в остальном вы можете поступать, как вам угодно
Ты не думала о том, чтобы взять Джима или Рочестера в любовники, чтобы удостовериться которого ты предпочитаешь.
У Нины был невыразимо возмущенный вид.
Что за ужасная идея, Николай. Запомни, что об обоих я думаю серьезно, а не только для того, чтобы провести время.
Разве любовники существуют для этого, Нина? Я думал
Что бы ты ни думал, нечего оскорблять меня.
Зловеще омрачившееся лицо Нины прояснилось.
Что ты будешь делать, если, выйдя замуж за Рочестера, найдешь, что тебе скучно? Пошлешь ты снова за Джимом?
Конечно, нет, это будет катастрофой. Я не нырну, пока не почувствую окончательной уверенности, что воды достаточно и, в то же время, не слишком глубоко, а если я сделаю ошибку, ну что же, придется остаться при ней.
Клянусь Юпитером, что за философ, и я засмеялся. Она налила вторую чашку чаю и посмотрела на меня в упор, как бы изучая мое новое состояние.
Ты не чуточки не хуже, чем Том Грин, Николай, а у него нет твоих денег. Он все такой же милый и все любят его, несмотря на то, что он безнадежный калека и даже не будет выглядеть прилично, как ты сможешь через год или два. Нет никакого смысла в сентиментальном отношении к героям войны, которое должно заглаживать их дурное настроение и цинизм. Мы все находимся в одной и той же лодке, мужчины или женщины, все равно, мы подвергаемся опасности быть
общества. Сегодня меня навестила герцогиня де Курвиль-Отевинь, поднялась по всей этой лестнице даже без одышки (сегодня лифт опять стал). Что за личность! Как я уважаю ее! Она работала великолепно с самого начала войны. Ее госпиталь чудо. Ее сын был убит, отважно сражаясь под Верденом.
Ты выглядишь так же грустно, как больной кот, сказала она мне.
Она любит говорить по-английски, но пересыпает свою речь французскими выражениями.
Какой в этом толк, молодой человек. Мы еще не уничтожены! Я рассорилась с несколькими из моих родственников, убежавших из Парижа. Идиоты! Наше развлечение теперь Берта , а ночные налеты славные громыхалки. И она тихонько рассмеялась, высвобождая ножницы, запутавшиеся в ярко-красном шерстяном вязаном жакете, одетом поверх формы сестры милосердия. Эта великосветская дама старого режима совершено чужда кокетства.
Они забавляют моих раненых. Что же делать, война остается войной, и киснуть бесполезно. Ободрись, молодой человек!
Затем мы заговорили о других вещах. Она остроумна и прямолинейна, каждая ее мысль и каждое действие полны доброты. Я люблю герцогиню. Моя мать была ее закадычной подругой.
Просидев двадцать минут, она приблизилась к моему креслу.
Я знаю, сын мой, что тебе горько не иметь возможности сражаться, сказала она, поглаживая меня когда-то прекрасной, но теперь покрасневшей и загрубевшей от работы рукой, поэтому я урвала минутку, чтобы навестить тебя. Если будет нужно, ты будешь защищаться и на одной ноге хотя в этом не будет нужды, и вы вы раненые, вы, которых пощадила судьба, можете поддержать дух. Подумай, ведь ты можешь, по крайней мере, молиться, у тебя есть время на это, а у меня нет. Но милостивый Бог поймет.
На этом она оставила меня, задержавшись перед зеркалом, висевшим у дверей, чтобы поправить свою круто завитую челку (она придерживается старомодной прически). После ее ухода я почувствовал себя лучше. Да, это так. Боже! почему я не могу драться!
III.
Это напоминает мне о предполагаемом ответе Людовика XV своим дочерям, сказал я вчера Морису, когда они просили его устроить хорошую дорогу к замку их любимой гувернантки, герцогини де ла Бов. Он уверил их, что не может сделать этого, так как его любовницы стоят ему слишком дорого и они заплатили за нее из собственных средств откуда и название «Дорога Дам».
Что напоминает вам об этом? спроси Морис с ужасно озадаченным видом.
То, что «дамочки» могут достать бензин.
Но я не вижу связи.
Это немного запутано, как в те дни, так и теперь, любовницы поглощают деньги, которые должны были пойти на дорогу.