- А ты?
-Само собой. Я стояла на помосте и пела во всю силу своих легких. - Она улыбается и вытирает нос. - Девид и я так сильно смеялись. Видела бы ты нас. Как два подростка на свидании. Но мы всегда походили на них, ты знаешь. Влюбленные. Счастливые. Даже когда этот человек сводил меня с ума, он заставлял меня смеяться.
Я не знаю, что сказать. Дейзи сидит там, бережно держит в руке фото мужа, как-будто он слишком хрупкий, чтобы отпустить его. Она рассматривает фото, проводя пальцами линии возле его волос и туловища.
- Он был моим лучшим другом. - Ее нижняя губа дрожит. Сидя на полу она выглядит такой же сломанной, как разбитая рамка. Ее глаза тусклые, измученные и какие-то еще. Грустные? Конечно. Но в ее темно-карих глазах есть еще нечто настолько изменчивое, целый водоворот эмоций, удерживаемых одним-единственным якорем, но мне этого не понять. - Мне казалось, что я потеряла его еще до того, как он умер. Муж вечно работал в этом проклятом кабинете над теми гребаными бумагами. В последние несколько месяцев он стал другим человеком.
Я кладу руку ей на плечо. Слишком боюсь сказать что-то что-то неправильное, что-то равнодушное, что-то такое, что толкнуло бы ее еще. Дейзи тянется вверх и прикасается к моей руке, а затем ложится на нее щекой. - Впрочем, все это стоило того. Ничто не сравнится с любящим тебя лучшим другом.
Ее щека теплая на моей руке. Она играет с подолом моего платья. Ее платья.
- Словно кто-то входит, и твой мир трескается на кусочки, а потом он здесь, и он тот клей, что держит тебя вместе, который все приводит в порядок. Он был моим восходом солнца, ты знаешь. Он делал мой мир ярким, заставил меня узнать, что день всегда обещает что-то прекрасное и удивительное. - Она закрывает глаза. - Я не видела восхода солнца долгое, долгое время.
Я рассматриваю ее. Уязвимая. Глаза закрыты от всего мира. Должно быть, там, внутри нее, темно. Она так отличается от женщины, которую я встретила в тот, первый день, она вся сияла и светилась. Я осторожно сажусь рядом с ней. - Дейзи. - Шепчу я. - Когда я впервые тебя увидела, я подумала, что ты выглядела как солнце.
Она открывает глаза и и встречает мой пристальный взгляд. - Как солнце?
Я киваю. - Каким-то образом ты сделала комнату ярче, теплее. И я помню, как подумала, что могла бы опьянеть от солнечного света этой женщины. И я знала, что хотела быть такой же. Я хотела, чтобы люди заблудились в моем свете. Я хотела быть солнцем как ты.
Стеснительная улыбка изгибает ее губы. - О, дорогая, ты уже чье-то солнце. - Она поднимается и я следую за ней. Я солнце? Для кого-то? Я открываю рот, чтобы заговорить. - Но, говоря об опьянении, я и впрямь думаю, что мне потребуется напиток. Позволь мне только выбросить это стекло.
Она судорожно и неловко выходит из комнаты.
Я встаю и осматриваю место. Так много книг, так много работ.
Кувшин и несколько стаканов выставлены напоказ на приставном столике. Я наливаю в стакан. Наклоняюсь и принюхиваюсь. Горький и богатый, свежий и соленый.
Я делаю глоток.
- Конечно!
Я делаю глоточек. Вкус быстро распространяется во рту, внезапно пощипывает, обжигая язык, и я быстро проглатываю. Должно быть мое лицо перекосилось от выпитого.
Смех. - В этом чае текила, дорогая. Вроде крепкая.
Я разглядываю стакан и готовлюсь к другому глотку. Набираю полный рот и медленно проглатываю, давая аромату чая и текилы смешаться в ротовой полости. Я закрываю глаза и чувствую жжение, но также ощущаю вкус тонкой смеси ароматов. Еще глоток, затем другой.
- О, нет, Нана убьет меня. - Дейзи выдергивает чашку у меня из рук.
Я чувствую, как волны тепла постепенно наступают на меня. Почти слышу, как разбавленный алкоголем чай отскакивает от уголков моего мозга, поглощает и размывает все. Все мое тело отяжелело и расслабилось. Я чувствую как мои частички улетают прочь по потоку текилы беспокойство, разочарование, неловкость. Я облизываю губы и даю ощущению заполнить меня.
[1] Негодная (лат.)
[2] Из песни Alanis Morissette Bitch
Глава сорок вторая
Коннор
Все фотографии, которые были убраны, аккуратно выложены и расставлены вокруг, как зрители в телестудии. Мамины распущенные волосы взлетают. Джейд обнимает ее за плечи. Я смотрю на них разинув
рот. Мама держит бокал для маргариты, из которого выплескивается бледно-зеленая жидкость, танцующая Джейд размахивает другим бокалом.
- Эй. Я могу прервать вечеринку?
Они поворачивают головы в мою сторону. Потом смотрят друг на друга. Взрываются смехом и падают на пол, ухитряясь не пролить текилу в треугольных бокалах.
- Привет, мой дорогой? - Мама пьяна.
- Даааа, привет, мой дорогой! - Так, Джейд тоже. Ее голос странный, медленный, неестественный. - Давай Коннор! Выпей-ка Марга-марги-обалденной-выпивки!
Я выхватываю бакал из ее руки. - О, мой бог, леди. Много выпили?
Еще один взрыв смеха. - Мы нуждались в этом, милый.
- Даааа, нам нужно было расслабиться. - Джейд встала, пошатываясь. - Коннор.
Она падает на меня и обхватывает руками мою шею, наклоняясь губами к моему уху. - Я очень, очень пьяна.