Мы должны пойти и забрать ее, чувак. Я имею в виду она твоя.
Я вздыхаю. Нет, бормочу я. Она никогда таковой не была.
У меня внезапно закружилась голова.
Она тебе понравилась, говорит он. Нет причин, по которым ты не можешь
Я так сыт по горло всем этим дерьмом, что промолчал.
Потому что она гребаный человек. Ты не владеешь человеком.
Если бы Малкольм был умен, он бы вытащил пистолет и убил меня прямо сейчас. Я раскрыл свои карты, и мое мышление прямо противоположно тому, что движет Спасителями.
В том, что мы делаем, нет места добру и злу.
Черт возьми, хихикает он. Может, тебе стоило стать коллекционером.
Я усмехаюсь и откидываю голову на подушку. Нет. За это платят больше.
Ну, это вообще не окупится, если ты истечешь кровью на своем диване.
Верно. Я ворчу.
Она мне понравилась, добавляет Малкольм.
Собственнический рык вырывается из моего горла. Ты видел ее всего один раз.
Да, но я слышал об отметинах, которые она оставила парням, которые схватили ее. Она боец.
Я киваю. Так и есть.
Она была бойцом всю свою жизнь. Она могла стать жертвой жестокого обращения и кошмара своего детства, но она упорствовала.
И когда я забрал ее, она боролась со мной зубами и ногтями.
Она хотела своего будущего, которое я лишил ее.
Черт, ты любил ее?
Я моргаю. Что, черт возьми, ты сказал?
Такое случалось и раньше, мягко говорит он. «У нас были хорошие люди, которые сходили с ума из-за Омег, которых мы выставляли на аукцион. Утверждали, что они их любили. Затем Маркус позаботился о них.
Я в бреду от потери крови, поэтому выпаливаю всю чушь, которая у меня в мозгу.
Это случилось с тобой?
Его глаза серьезно встречаются с моими. Они выставили мою пару на аукцион. Я не смог перекупить
цену покупателя.
Что-то вроде жалости закрадывается в мою грудь, и я понимаю, что совсем не знаю своего правого человека.
Но в нашем мире нет места состраданию.
Вместо этого его вопрос крутится у меня в голове.
Ты любил ее?
Мой Альфа рычит от желания, мой мозг затуманивается, когда в моем воображении возникают образы Мии.
Предательство в ее глазах.
Страдальческое выражение лица, когда она поняла, что я никогда ее не отпущу.
Недоумение от того, что я убил Гарета за то, что он просто прикоснулся к ней.
Ты любил ее?
Вопрос не в том, любил ли я ее.
Да.
И это знание причиняет боль больше, чем любая гребаная пуля.
Малкольм продолжает наблюдать за мной, нахмурив брови.
Я облажался.
Я показал ему слишком много.
Убирайся из моего дома, тихо говорю я. И если ты кому-нибудь об этом скажешь, я тебя убью.
Он встает и вздыхает, направляясь к двери, оставляя меня разбираться с пулями в моем теле и сердце.
ГЛАВА 33
МИА
Шок мощная штука
Мое тело онемело, когда я сижу в машине, не утруждая себя тем, чтобы выглянуть в окно.
В какой-то степени я знаю, куда иду.
Я приз, подарок для Альфы, у которой зло в крови.
Но у меня нет страха. Есть только опустошение, холодная безнадежность, которая проникает в мое тело.
Я застрелила Стефана.
Возможно, я убила единственного человека, который предложил мне доброту в этом мире, даже если она была извращенной.
Даже если это было необычно.
Но никто из нас не является обычным человеком, не так ли?
Нокс жив? Выпаливаю я, и Альфы впереди хранят молчание.
О, нет.
Я закрываю глаза, желая, чтобы все это оказалось сном.
Какой была бы моя жизнь, если бы моя мать не продала меня Спасителям?
Я была бы со своей парой прямо сейчас. Я была бы с единственным человеком, который гарантированно любил бы меня безоговорочно.
Любовь.
Я не уверена, что знаю, что такое любовь, но ближе всего к ней я чувствовала себя со Стефаном.
Что за гребаный беспорядок.
Когда машина останавливается, меня препровождают в другую адскую дыру.
* * *
На складе холодно, металлически и уныло.
Я чувствую запах других Омег еще до того, как вижу их, солоноватый привкус их слез обжигает мои чувства. Меня тащат через стальную дверь, я спотыкаюсь, прежде чем пары испуганных глаз встречаются с моими.
Девушки прекрасны, они сгрудились на бетонном полу или сидят у стены, одеты в чистую одежду, с уложенными волосами и макияжем. Одна прислоняется к стене подальше от остальных, на ее лице запечатлена хмурая гримаса.
Я подхожу к ней, ее темные глаза встречаются с моими. Ты знаешь, что происходит? Она лает, как будто у меня должен быть ответ.
Я колеблюсь. Говорю ли я ей правду, рискуя вызвать панику?
Ты пахнешь, как он, добавляет она, морща нос.
Я хмурюсь. Как кто?
Как тот мудак, который приходил к нам на днях и требовал сообщить, не причинил ли нам кто-нибудь вреда.
Стефан?
Что? Спрашиваю я, сбитая с толку.
И от него тоже пахло тобой. Итак, что ты здесь делаешь? Разве ты не его Омега? Ее глаза горят яростью, и я изо всех сил пытаюсь понять, что она говорит.
Ее запах кажется мне смутно знакомым, и я узнаю в нем тот самый аромат, который я заметила на днях у Стефана.
Он навещал тебя? Спрашиваю я, сбитая с толку.
Да, огрызается она. Чтобы спросить, не причинил ли нам кто-нибудь вреда и кто это был. Что было бессмысленно, потому что сейчас мы здесь.
У меня болит сердце.