Джулиан читал о нём. Многие, особенно крестьяне и слуги, болтали о том, что Элтыр Дар, легендарный военачальник Империи дикарь, поклоняющийся демону подземного мира, изверг, поедающий детей, и что вместо спермы у него яд. Однако Джулиан изучал откровения Гьёга Серого, кое-что слышал от отца или дядьёв. Мнения разнились, но ему удалось выделить несколько схожих взглядов на интересующую его личность. Их было несколько: Элтыр Дар простой человек из низов; под командованием Элтыр Дара империи удалось подчинить себе множество народов; Элтыр Дар гений своего дела.
Джулиан всегда зачитывался описаниями того, как имперский генерал играючи брал крепости, как побеждал в бою и как перемещался от одного края света к другому и обратно. Он был почти влюблён в образ непобедимого военачальника и мечтал быть хоть каплю похожим на него.
Увидеть этого человека в живую, было сродни пришествию бога. Джулиан испытал непонятный ему самому и ужас, и трепет, и стыдливый восторг.
Генерал выглядел, как и любой другой имперец, ни больше ни меньше: раскосые тёмные глаза, тёмные волосы, широкие скулы, невысокий рост но что-то в нем было такое, что невольно притягивало взгляд. Может быть, твёрдая поступь или умные глаза. Может быть, обманчиво-равнодушное выражение лица. А может быть, то была его тягучая холодная аура. Так или иначе, Джулиан смотрел в эти жестокие глаза, не отрываясь. И позабыл спросить себя: если генерал Элтыр так похож на любого другого имперца, тогда почему он так быстро узнал его?
Вскоре после ухода генерала мрачная риддийка помогла ему подняться на ноги и провела в помещение, где Джулиану было позволено смыть с себя пот и грязь. Вода приятно пахла каким-то имперским маслом, а мыло было нежное и приятное к коже. Джулиан с удовольствием намывал длинные волосы, что отращивал вопреки риддийской моде на короткие стрижки, натирался пахучим мылом и плескался в бочке, как ребёнок. На душе было неспокойно, и он словно хотел вдоволь нарезвиться, пока есть возможность. Он не понимал, для чего нужно сначала допрашивать его, а потом давать привести себя в порядок. Подозревал лишь, что это всё неспроста.
«Может быть, мне ещё и поесть
выйти из него, то из полного профессиональных убийц лагеря вряд ли. Оставалось только смириться со своей участью.
Постель генерала не была мягкой, но она пахла свежестью и травами, словно её перестилали совсем недавно. Ткань была приятна на ощупь, призрачный балдахин защищал от пыли и насекомых.
Джулиан опустился спиной на кровать, чтобы не видеть генерала, и возвел глаза к потолку. Он пытался вспомнить хоть что-нибудь про то, как сношаются двое мужчин, но в голове всплывали лишь размытые определения и случаи, когда замеченных в подобных связях людей осмеивали и поколачивали, все, кому не лень.
Задумавшись об этом, Джулиан даже немного расслабился, на мгновение забыв о том, что он будет участником процесса. А когда вспомнил, решил, что ничего смертельно-опасного в этом быть не должно. Никто ещё не умирал из-за связи с мужчиной, верно? Если только его не казнили после, как во времена правления деда Джулиана. Единственное, что ждало таких людей, это позор.
«Неизбежный позор, отметил про себя Джулиан. Всё же позор лучше мучительной смерти. Особенно, если об этом позоре буду знать лишь я один. И вражеский генерал».
Он повернул голову в сторону Элтыр Дара, но тот продолжал сосредоточенно писать. Тёмные брови хмурились, отчего морщины на лбу и у рта выглядели более чёткими.
«Я хочу этого человека, признался себе Джулиан со стыдом. Но я не хочу быть с мужчиной. Нужно попробовать заболтать его. Этот странный интерес к дикарю должен остаться всего лишь незаметным мазком в углу картины моей жизни».
Он прикрыл глаза, пытаясь успокоить взбесившееся сердце. Как там брат учил убивать? Выдох на четыре счёта. Задержать дыхание на четыре. Вдох на четыре. Задержать Вдох, выдох. Вдох
В лёгкие проник запах чужого тела, и Джулиан распахнул веки, встречаясь с изучающими глазами генерала.
Он бы вскочил от испуга этот человек двигался бесшумно, словно тень, но на грудь легла горячая ладонь. И крепко прижала к кровати.
От страха Джулиан не смог сопротивляться. Да если бы он и стал оказывать сопротивление, разве не сделал бы только хуже?
Если бы он был в балладе он бы ни за что не дался живьём. Он бы предпринял все меры, чтобы даже над его трупом было невозможно надругаться. Так поступил бы достойный риддийский аристократ. Но Джулиан не являлся героем баллады. А достойным аристократом, видимо, назывался в шутку.
«Как вышло так, что я вырос столь бесчестным эгоистом? равнодушно подумал Джулиан. Я думаю только о сохранности собственной шкуры».
Отец бы высек его, если бы услышал такие недостойные мысли. Но отца рядом не было. Был только этот мужчина, имперец. Дикарь и изверг, поедающий младенцев, как говорили сплетники, а на деле всего лишь мужеложец.
Джулиан усмехнулся своим мыслям. Что ж. Да, он готов на всё, нет, на многое, чтобы сохранить себе жизнь. Да, если он сейчас не заговорит Элтыр Дару зубы, то станет ещё и мужеложцем. И да, он испытывает влечение к этому человеку.