***
Несмотря на то, что отец редко уделял Джулиану внимание, он, в отличие от прочих нелюбимых детей, был спокоен и редко перечил воле родителя. Джулиана интересовали книги, физические упражнения и иногда девушки (точнее то, что они прятали под одеждой). Он очень рано понял: чтобы беспрепятственно получать желаемое, нужно вести себя определённым образом. Отец не любил, когда Джулиан попадался ему на глаза Джулиан мелькал ровно настолько, чтобы про него не забывали. Он понял также, что никакие достижения не помогут добиться расположения короля. Зато расположения первого из принцев добиться было несложно, а наследник престола был почти настолько же влиятелен, как и сам король. Джулиан понимал это, но тянулся к брату всё же по большей части неосознанно. Их разделяла большая разница и в возрасте, и в положении, но интерес был взаимным. Джулиан жил в столице благодаря Эстебальду. Джулиан учился стрелять из лука и драться на мечах благодаря Эстебальду. Джулиан мог брать любые книги благодаря Эстебальду. Эстебальд рассказывал страшные сказки, когда он был ребёнком. Эстебальд учил общаться с девушками, когда Джулиан начал созревать. Эстебальд водил его на рыбалку. Эстебальд был лучшим отцом для Джулиана, чем их настоящий отец. Может быть, причина отчасти заключалась в том, что, сколько бы жён не сменил наследный принц, ни одна из них так и не смогла родить ему ребёнка. И всё же казалось, будущего короля совсем не волнуют ни трон, ни наследники, ни жёны, а лишь одни развлечения, да собственный младший брат. Никто не ведал настоящих причин этой дружбы, но и не задавался вопросом о том, ведь разве странно это, что старший брат взял младшего под своё крыло?
Джулиан нежно любил брата, но всё же не мог не признать, что Эстебальд человек равнодушный, даже порою жестокий, что он безнадёжный разгульник, и что многие его решения откровенно губительны, как для него самого, так и для близких ему людей. И, разумеется, Джулиан не посмел даже намекнуть старшему, что идти пить бражку в близлежащую деревушку на полторы души с не пойми откуда возникшими девицами лёгкого поведения так себе идея для того, кто должен вот-вот возглавить сопротивление города перед лицом врага.
Джулиан лишь укоризненно поглядел на брата и ничего не сказал, хотя и понимал, что тот мог бы прислушаться к его словам. Он переложил ответственность. Испугался. И за свою трусость поплатился сполна. Он сам был виноват во всём.
Джулиан повторял это раз за разом. Удар за ударом, пока темноволосый молодой мужчина с раскосыми глазами выбивал из него всю дурь.
Джулиан
уже не раз дрался до этого и знал, каково это получать по почкам, или в солнечное сплетение, или по лицу. Но то были драки. А сейчас откровенное избиение. Было не столько больно, сколько страшно. И после каждого удара Джулиан мысленно повторял: «я сам виноват». Как ни странно, эти жестокие слова, словно заклинания, успокаивали его сердце.
Джулиан прикрывал голову и живот, время от времени всё же пропуская удары.
«Сам виноват», твердил он, когда его запястья сковали за спиной, чтобы он не мог сопротивляться.
«Я должен был сказать Эстебальду», думал принц, до крови закусывая щёки изнутри, когда имперец болезненно бил его по незащищённому торсу.
«Я струсил и поплатился».
После того, как его знатно потоптали ногами, бледная риддийка с медным волосом и синими глазами начала задавать вопросы. Отвечая на них, Джулиан внезапно понял, что его ни разу не ударили по лицу.
Если ответ соотечественнице не нравился, его снова били. И били сильнее. Джулиан старался путать показания это было его долгом перед Родиной и перед непутёвым братом. Но долго и много врать не мог. Потому что в ход пошло кое-что посерьёзнее простых ударов кулаком.
«Я сам виноват, твердил себе Джулиан, лёжа лицом на холодной земле. Я струсил перед братом. Я ослушался приказа и пошёл смотреть на Легенду. Я упал со стены, как последний идиот. Никто до этого за всю историю этого мира не падал с крепостных стен прямо в руки врагу, а вот я упал».
Последний факт его даже рассмешил, но смеяться было больно болели живот и рёбра.
Он так и лежал на холодной земле, казалось, с вечность, пытаясь свыкнуться с мыслью о том, что до конца осталось совсем немного, и его жизнь скоро могут насильно оборвать. Не грела и догадка о том, что благородной и быстрой смерти от дикарей ждать не стоит.
«Я сам виноват».
Джулиан бессмысленно смотрел в стену, всё повторяя свои заклинания и вспоминая самые неприятные поступки, которые совершал. Если бы он мог что-то изменить, то что? Может быть, не задрал бы на сеновале юбку дочери конюха, наобещав той с три короба, ведь девушка была влюблена в пастуха с деревни. А теперь тот, возможно, ей и побрезгует. Ещё обязательно бы разыскал маму. И не позволял бы крестьянским детям обижать щенков во дворе. И сказал бы Эстебальду о том, что ему не стоит покидать крепость.
Когда Джулиан уже готов был забыться беспокойным и болезненным сном, его ушей достиг тихий и короткий звук чьей-то усмешки.
Джулиан поднял голову, игнорируя мышечную боль, и увидел Его.