Она наклонилась ближе, чтобы прошептать ему на ухо:
Ты уничтожил всех своих сыновей, одного за другим, Кощей Бессмертный. Ты сломал их, и теперь никто из них не будет тебя оплакивать. Они будут скорбеть только о себе и о том, кем могли бы стать без тебя. Без твоей алчности. Без твоей тьмы.
Она не упомянула своих сестёр о том, что стало с ними, испорченными миром, в котором они жили. Она не упомянула, что путь, который Кощей указал своим сыновьям, был не единственным источником их разрушения, ведь она сама предприняла свои меры, чтобы закончить начатое. Смерть Кощея могла решить только половину проблемы; Марья Антонова, со своей безжалостной точностью, уже позаботилась об остальном.
Тем не менее, она не была настолько жестокой, чтобы лишить его этого момента. Пусть думает, что её жизнь вращается вокруг его краха. Пусть смерть принесёт ему покой, если он пожелает.
Ты настоящая дочь своей матери, Марья Антонова, хрипло сказал Кощей. К этому моменту она уже не удивлялась тому, что он сказал это с оттенком восхищения.
Она не стала отвечать. Оба знали, что это правда.
Вместо этого она крепче сжала нож, сделав глубокий вдох, предвещающий их падение в неизбежность, предопределенную целой жизнью.
V. 25
(Неизбежность)
Когда Дмитрий Фёдоров понял, что любит Марью Антонову?
Он знал это всегда и подтверждал с каждым вдохом, как нечто священное. Он любил её так же неизбежно, как знал, что каждое утро будет просыпаться; так же, как был уверен, что его лёгкие наполнятся воздухом. Любовь к ней была такой же естественной, как каждый его шаг. Он любил её всем своим существом, как будто был сотворён для этого какой-то божественной рукой. Эта любовь текла в его крови, билась в его сердце, стремилась к ней. Теперь он чувствовал её боль у своей груди. С тех пор как он бросился на её поиски, какая-то часть её постоянно рушилась, и каждый маленький осколок этого разрушения вонзался в него самого и по его
вине, и по её.
За что он её любил? Не за её силу, хотя её у неё было в избытке. Этим он восхищался. Она была неуязвима благодаря своей смелости, уверенности, непоколебимой решимости. Легко было подумать, что именно поэтому она привлекала к себе внимание. И всё же Дмитрий любил её не за это.
Нет. Он любил её за доброту, за её преданность.
За её сердце.
Дмитрий Фёдоров любил Марию Антонову всей своей душой, на протяжении всей своей жизни. И, возможно, именно поэтому он каким-то образом не замечал очевидного: их планы никогда не совпадали.
Сжечь мир дотла.
Она не имела в виду весь мир.
Только мир, в котором ей пришлось жить.
Дмитрий ворвался в кабинет Бриджа, распахивая в двери.
Маша, нет, выдохнул он, увидев, как она приставила нож к горлу его отца.
Марья подняла на него взгляд, её лоб на мгновение исказило замешательство. Дмитрий призвал нож к себе, вырвал его из её пальцев, когда его отец отшатнулся назад и чуть не упал. Роман, пошатываясь, бросился вперёд, чтобы подхватить его.
Дмитрий поймал лезвие ладонью, наблюдая, как Марья поворачивается к нему.
Это было лишь частью её плана: избавить мир от Кощея это только половина. В течение двенадцати лет это было противостояние между двумя силами Кощеем и Бабой Ягой двумя половинами единого целого.
Кощей был лишь началом того, чего Дмитрий не смог разглядеть.
Маша, произнёс он с мольбой, и на её губах появилась мрачная улыбка.
Теперь всё иначе, сказала она. Ты сделал это, Дима. Ты победил.
Мы победили, поправил он с болью в голосе.
Ты выиграл, покачала она головой. Я проиграла. Хотя это не совсем поражение, она горько усмехнулась. Считается ли поражением, если я добровольно сдалась?
Он знал, что она никогда не бросит свою мать. Она была ведьмой, но прежде всего дочерью, сестрой, женщиной, у которой было бесчисленное количество сожалений. С её семьёй всё будет в порядке; он был уверен, что она каким-то образом позаботилась об этом.
Сегодня вечером Дмитрий Фёдоров впервые остался один, сам по себе. Сейчас, как и он, Марья делала то же самое.
И на этот раз Марья Антонова взяла судьбу в свои руки.
Ты не обязана, сказал он ей.
Ее губы изогнулись в усмешке.
Нет, согласилась она. Но ты бы поступил точно так же, будь ты на моём месте. Я знаю, ты это понимаешь.
Её взгляд упал на сердце, которое он носил на шее. Теперь он знал, как оно бьётся, чувствовал это в каждом его толчке.
«Если я когда-нибудь решу отдать тебе своё сердце, Дима, сказала она однажды, протягивая ему руку, ладонью вверх, вырежи его из моей груди и спрячь в самом надёжном месте, где никто другой не сможет до него добраться. Спрячь его, Дима, там, где его никто никогда не найдёт.»
Я не могу оставить это себе, с болью в голосе сказал он. Оно не моё.
Так не храни, ответила она. Это хороший план, знаешь ли. Когда Кощей исчезнет, а ты будешь править в Боро, моя семья будет в безопасности. Саша сможет выбрать другую жизнь. Все они смогут.
Баба Яга не может просто уйти от своих преступлений, произнёс Дмитрий, и она кивнула.
Нет, не может, согласилась Марья, но её слова звучали неубедительно. Фальшиво. Словно она знала что-то, чего не знал он, и теперь он это чётко понял. Но всё же, Дима, кто-то может пасть, пробормотала она, встречаясь с ним взглядом. Не так ли?