Глава 2. Плата
В силу возраста он многого не знал, да и знать особо не хотел. Все, что для него теперь было важно это то, что с того дня Терра Грабс жила в их поместье: в третьей комнате справа на втором этаже, и, чтобы дойти до нее, ему всего-то и нужно было спуститься с третьего этажа и пройти пять метров до ее двери. А все, что его радовало это возможность всюду следовать за Террой.
Терра была яркой и живой, с ее лица никогда не сходила улыбка, что было так непохоже на всех остальных членов семьи Рудбриг: они были холодными. Даже во взгляде своей собственной матери он никогда не ощущал того тепла, с которым на него смотрела юная Терра Грабс.
К его большому сожалению, первые несколько недель они не разговаривали. Терра улыбалась и молчала. В какой-то момент Алистеру начало казаться, что, возможно, новая обитательница поместья просто не умела говорить, ведь за это время он ни разу не услышал ее голоса.
Ему нравилось наблюдать за тем, как она играет в саду в кукол, что привезла с собой. Их было три: большая тряпичная кукла с короткими белыми волосами из ниток в цветастом платье она была настолько большой, что, находясь в руках Терры, была чуть ли не в половину нее; маленькая пластиковая кукла в утонченном королевском платье и с пышной рыжей шевелюрой, а также небольшой пупс с тряпичным телом, но резиновыми ручками и ножками и пластиковой головой, в то ли старом потрепанном платьице, то ли в ночной сорочке.
Бывшая няня Алистера выводила Терру в сад строго по часам: с десяти до двенадцати и с четырёх до шести. К великому огорчению мальчика, с приходом осени он больше не мог наблюдать за ее утренними играми, и ему оставалось только с грустью наблюдать за вечерними.
Терра заговорила с ним в октябре, и в тот момент он был счастлив, как никогда. Он столкнулся с ней на лестнице рано утром, когда они оба спускались к завтраку. Сонная Терра без сопровождения няни аккуратно спускалась по ступеням, держась за нижнюю часть витиеватых перил.
Увидев столь занимательную и милую картину, Алистер замедлил шаг и постарался идти так же медленно, как и она, но в тот момент, когда Терра была уже на последних ступенях, ее правая нога зацепилась за ковер, и она чуть не упала. Вовремя подоспев, Алистер подхватил ее и поднял на руки. Для него, мальчика семи лет, Терра, которую все называли «пушинкой», оказалась невероятно тяжелой. Но в тот момент их глаза встретились, и ему было уже все равно, что его руки были настолько напряжены, что, казалось, не выдержат и просто оторвутся. Но это было не так важно. Куда важнее были огромные лучистые зеленые глаза, которыми она смотрела на него. Этот чистый бесхитростный взгляд. Он впервые видел его так близко и был по-настоящему заворожен этим чудом.
А затем произошел второй удар прямо в сердце.
Спасибо, тихо, едва шевеля губами, произнесла Терра. Ее голос был подобен сказочной мелодии, которую он слышал впервые. В тот момент он понял одно: он окончательно и бесповоротно пропал.
Первым, что увидела Марта, открыв глаза, были босые ноги Мегги. Сестра стояла над ней, укоризненно смотря прямо на нее.
И почему ты спишь на полу в холле? спросила она, слегка выгнув брови. Опять куда-то ходила, пока я спала?
Марта села на полу, разминая затекшие плечи. Возможно, остаться спать на холодном полу в середине осени было не самым разумным решением. Спина продолжала нещадно ныть.
Я выходила в сад подышать свежим воздухом, ни секунды не задумываясь, ответила Марта. Сейчас ложь была только во благо незачем Мегги знать о чокнутом фанатике, запертом в подвале. Не могла уснуть и решила немного проветрить голову.
И проветрила ее настолько, что уснула прямо у входной двери? в глазах сестры читалось явное недоверие.
Было в этом нечто странное. Марта чувствовала, что находится будто на исповеди. На исповеди у малолетки. Марта усмехнулась абсурдности своих мыслей и коротко ответила:
Что-то вроде того
Не ври! воскликнула Мегги, и ее по-детски
звонкий голос эхом разнесся по пустому холлу.
Марта знала наверняка: Мегги была слишком громкой и такой она была с самого рождения. Еще будучи младенцем, она одним своим воплем умудрялась поставить весь дом на ноги.
Я не вру, пожала плечами Марта, и тут взгляд девушки упал на ее руки.
Они были черные. Словно она обе руки опустила в черную краску или мазуту. Чернота начиналась на кончиках пальцев и заканчивалась где-то под рукавами ее домашней куртки. Надеясь, что Мегги этого не заметила, Марта в спешке спрятала руки в карманах.
И именно в этот момент Марта услышала, как кто-то вставил ключ в замок. Повертев ключом в открытом замке, человек, который это делал, наверное, понял, что дверь и так была открыта, потому что в следующую секунду та распахнулась настежь и Марта увидела её. Самого опасного, по ее скромному мнению, человека.
Мадам Маргарет Рудбриг.
Бабушка! радостно воскликнула Мегги.
Но Марта воодушевления сестры не разделяла. Скорее именно в этот момент Мадам Рудбриг была последним человеком, которого Марта хотела бы видеть. Возможно, причиной тому был суровый холодный взгляд глаз, покрытых старческой пеленой. Годы оставили на ее лице беспощадные следы, пролегая глубокими морщинами вокруг глаз и губ, пятнами и родинками покрывая щеки и лоб. Но Марта знала точно, что, даже когда десятилетия ее жизни сменит столетие, этот взгляд не дрогнет ни на секунду. От него не просто бежали мурашки по коже и волосы вставали дыбом где-то на затылке. Нет, этим взглядом Мадам Маргарет Рудбриг с легкостью и играючи могла забивать гвозди в крышку гроба своего противника.