Она нацепила капюшон и вышла из ванной. Времени на то, чтобы окончательно прийти в себя, не было нужно было собираться в больницу к отцу. Марта не могла позволить бабушке и Мегги одним поехать туда. Конечно, ничего страшного бы не случилось и без нее, но в то же время она просто не могла представить, как Мегги отреагирует, если увидит все своими глазами. Марта не могла оставить сестру в такой момент.
Она спустилась на первый этаж и поплелась в свою комнату, петляя по широким, отделанным деревянными панелями, коридорам. Их с Мегги спальни были довольно близко чудо, что они с сестрой не столкнулись по пути. Марта не хотела, чтобы ее видели такой никчемной и слабой.
Мегги У Мегги не было никаких магических сил, чему родители бесконечно радовались, а потому запретили Марте каким-либо образом проявлять свои способности при сестре. Что, на самом деле, довольно глупо, ведь, если у девочки нет сил, они не появятся, даже знай она секрет Марты.
Но в тоже время Марта была согласна с ними в одном: если у Мегги нет сил ей незачем знать о магии, ведь тогда Марта будет последней в своем роде, и с ее смертью все это закончится.
Марта не могла даже представить, как обрекает своего ребенка на подобную судьбу, на боль и страх, что прилагались к ней, а потому она уже давно решила, что детей у нее никогда не будет. Магия не благословение, она проклятье. Тяжелая ноша, которую приходиться нести всю жизнь.
Марта открыла дверь своей спальни и вошла внутрь. Здесь все было абсолютно таким же, каким она вчера все и оставила. Незаправленная двуспальная кровать, пижама, валяющаяся комком у изножья, недочитанная книга на тумбочке, а рядом с ней пустой стакан и перевернутый будильник. На старом зеленом кресле у окна полотенце, которое Марта в спешке кинула туда вчера после душа. Бардак в открытом шкафу.
Да, все было в точности как и вчера утром. Вот только теперь весь вчерашний день казался таким далеким, словно все случившееся было когда-то очень-очень давно.
Еще бы Огненные ванны способны чью угодно жизнь поделить на «до» и «после».
Марта направилась прямиком в свою ванную. Наводить порядок в комнате было бессмысленно, а вот навести порядок на лице, наверное, стоило бы попытаться чего зря людей пугать. Конечно, Марта приложила все свои силы, чтобы накраситься и хоть как-то исправить ситуацию.
Вот только было одно жирное НО лучше не стало.
Так что в итоге психанув, она смыла все с лица и, вернувшись в спальню, выудила из шкафа пару не мятых брюк и водолазку с высоким воротом. Даже если ее семья и заметила следы на ее шее, никто об этом и словом не обмолвился. Но вот выходить на улицу и показывать всему миру, что ее пытались задушить, Марта абсолютно не хотела.
Она бросила вещи на кровать и направилась к небольшому комоду. К единственному месту, которое она держала в идеальном порядке. Она выдвинула один из ящиков, любуясь ровными рядами бюстье и трусиков. Марта любила красивое нижнее белье. Это было для нее чем-то вроде хобби. Своего рода коллекция. Ведь большую часть из них она никогда не надевала на некоторых до сих пор были этикетки с ценниками.
Ничто не поднимало ей настроение и не придавало уверенности в себе так, как красивое белье. Она выбрала комбинацию из кружевного бежевого бюстье с широкими лямками и высоких трусиков и аккуратно, почти бережно, положила их на кровать.
Отыскав пару чистых носков в нижнем ящике комода, Марта быстро оделась и вышла из комнаты. Услышав голоса, она направилась туда, откуда они доносились. Кухня. По мере того как она приближалась, голоса становились все четче. В какой-то момент можно было разобрать о чем бабушка с Мегги говорили:
В больнице ты должна вести себя спокойно, в своей обычной манере читала нотацию Мадам Рудбриг. Бегать и повышать голос нельзя. Ты меня поняла?
Да, бабуль, безрадостно ответила Мегги, и это заставило сердце Марты сжаться.
Сестра переживала о случившемся гораздо сильнее самой Марты. Хотя, если быть честной, Марта не переживала от слова «совсем». Она испытывала пренебрежение, недовольство Но на этом все. Она не боялась за жизнь отца. Скорее была бы даже рада, если бы его не стало. Да, между ними никогда не было теплых семейных отношений. Но столь холодное безразличие, которое она испытывала к нему, было странным даже для Марты.
Она воспринимала его, как абсолютно чужого человека.
Случись нечто подобное с бабушкой или Мегги, Марта не смогла бы остаться такой же бесчувственной. Где-то внутри она знала, что это разрушило бы ее точно так же, как и смерть мамы.
Тогда почему?
Это не давало ей покоя, но, войдя в кухню, она решила отложить свои раздумья на некоторое время и заняться куда более насущными вопросами.
Мегги с Мадам Рудбриг сидели за столом, и младшая сестра медленно поглощала яичницу. Марта окинула до безобразия захламленную кухню и увидела на разделочном столе еще две тарелки с поджаренными яйцами.
Отвратно выглядишь, протянула Мегги, привлекая к себе внимание девушки. Не будешь спать, где попало.
Марта, наградив сестру недовольным взглядом, оставила ее замечания без комментария. Какой смысл уподобляться восьмилетнему ребенку? Она взяла свою порцию яиц и села на соседний от Мегги стул. Марта не особо хотела есть, но не могла отказаться от еды, раз уж бабушка приготовила для них завтрак.