Беспощадно выстуживая комнату, каждый вечер просиживала на подоконнике, пуская ментоловый дым в темнеющее небо и пролистывая тот самый дневник, что нашла в комнате Шейна. С каждым днем, что парень продолжал считаться пропавшим, тревога становилась все плотнее, осязаемее. Казалось, еще неделя и она окажется под непроглядным колпаком.
Вот и новая жизнь.
Безуспешно игнорируя тихую болтовню, посвященную грядущему Дню благодарения, студентка торопливо дописывала эссе, обложившись библиотечными учебниками, периодически чертыхаясь под нос. На пороге маячил день сдачи, а ночи, неизменно проводимые в беспокойной и бесполезной возне, лишали последних крупиц силы. Как раз в одну из таких ночей она сдалась и села за перевод: казавшиеся на первый взгляд безумными строчки постепенно приобретали смысл. Перечитывая каждую по сотне раз, первокурсница убеждала себя, что это просто один из ветхих мифов, хотя автор с ней бы не согласился. С упорством фанатика человек, писавший о древних богах, доказывал, что олимпийцы реальны. Сара была готова примириться с прошлым, что изобиловало страшными чудесами, но допустить подобного в своем настоящем вот уж дудки.
Но все равно упорно продолжала копаться в словарях, откладывая на потом курсовые, доклады и конспекты. Результат не заставил себя долго ждать: идеальный средний балл висел на волоске, а преподаватели беспокойно косились на лучшую студентку курса, которая все реже поднимала руку на парах и все чаще беззастенчиво дремала на заднем ряду.
Эй, принцесса, Мёрфи опустился на свободный стул рядом. Золотисто-желтые глаза смотрели серьезно и виновато, словно прося дать шанс на разговор. Есть минутка?
Не называй меня так, прошипела девушка, оглядываясь на сокурсниц: те уже вовсю толкали друг друга, кивая на ОНил, до сих пор ни разу не замеченную в обществе парней. Твои шестьдесят секунд пошли.
Справедливо, невесело усмехнулся Мёрфи. Прости, Сара. Я не должен был тебя обманывать.
Это все? продолжая хмурить брови, бросила первокурсница, не отрываясь от конспектов.
Нет, не все. Ты не заслужила лжи, понизив голос до минимума, он придвинулся ближе, вызывая предательскую волну мурашек. От него пахло так, как она помнила холодной ночью и вишневым табаком. Один из тех коктейлей, что неизбежно приводят к тяжелому алкоголизму. Сглотнув, студентка сжалась, но не отодвинулась. Просто не смогла. Вот тебе правда. Думаю, что именно из-за книжки, которую ты нашла, Шейн и попал в неприятности.
Значит, ты по доброте душевной решил огородить меня от проблем? сощурилась Сара. Чертовы мурашки продолжали бродить по телу, но злость придавала сил. И только?
А разве должна быть лишь одна причина? Нет, принцесса, их может быть куда больше. И, да, твоя безопасность входит в число приоритетных, ухмылки и усмешки остались в прошлом: Мёрфи говорил тихо, спокойно. Серьезно. Я не хочу, чтобы пострадал кто-то еще. А еще я думаю, что ты достаточно хорошо разбираешься в людях, и чувствуешь, что я говорю правду.
Этот дневник тебе не принадлежит, отрезала Сара, пропуская мимо обращение. Аккуратно раскладывая книжки по стопкам, передвигая тетради и блокноты, сосредоточенно смотрела перед собой, словно боялась, что рядом сидит не старшекурсник, а Медуза Горгона, готовая обратить ее в камень. А потому, будь добр, не мешай мне заниматься.
Глупое упрямство, прошептал Мёрфи, поднимаясь со стула.
В моей комнате его нет, бесцветно бросила она, перелистывая учебник. По шее пробежал холодок, подсказывая, что на последних словах он замер. Спрятан достаточно надежно, чтобы ни ты, ни кто-либо еще не мог его достать. Держалась как могла, скрывая самодовольную улыбку, понимая, что попала в яблочко: он действительно планировал обшарить женское общежитие. Ты прав, в людях я разбираюсь неплохо.
Надеюсь, ты понимаешь, что делаешь, принцесса, с сожалением покачав головой, Мёрфи, наконец, отошел от стола и медленно покинул библиотеку.
В дверях парень обернулся и печально подмигнул девушке на прощанье. И теперь Сара уже не радовалась тому, что смогла его раскусить.
***
«Она слишком умна для первокурсницы»
Только что Сара ОНил, сосредоточенно глядя перед собой, пронеслась мимо, сжимая в руках стопку книжек. Вылетела
пулей, едва заметила его на входе в столовую.
Недовольно цокнув языком, Мёрфи проводил студентку взглядом и прислонился к холодной стене. Декабрь вовсю лютовал, затапливая кампус ледяным ветром и мелким колючим снегом.
О чем задумался? спросила голосом Эдриана тень за спиной.
Заканчивай подкрадываться, раздраженно бросил парень. Сто раз же просил.
Надеюсь, хотя бы на двухсотый он поймет, усмехнулась Андреа, вставая рядом. Но я присоединяюсь к вопросу.
Поначалу Мёрфи искренне радовался воссоединению лучших друзей, но довольно быстро вспомнил, почему не сильно горевал, когда они разбежались попугайчики-неразлучники порядком надоедали. Влюбленные взгляды, нежные объятия и вечно сплетенные руки не были наигранными, но все равно казались слишком приторными. Хотя из всех примеров, что были перед глазами, этот вызывал меньшее отвращение. Сам Мёрфи не любил ни разу, и судить о незнакомом чувстве приходилось, смотря на знакомых. У Хизер любовь не задерживалась дольше, чем на пару недель, и неизменно заканчивалась истерикой в обнимку с ведром мороженого. У Аиды и Коры любви как будто и вовсе не было одни скандалы да поджатые губы. Эдриан и Андреа хотя бы не разносили все вокруг, споря о планах на вечер, но вот все остальное Наблюдая за ними, Мёрфи никак не мог взять в толк, почему, казалось бы, такие близкие люди, с таким упоением лгали друг другу, скрывая самое важное. Старик Платон как-то раз сказал, что любовь серьезное психическое заболевание, и он все чаще ловил себя на мысли, что готов подписаться под каждым словом.