Она не была мне родной тетей, поскольку у родителей ни братьев, ни сестер не имелось. Мира была подругой наших знакомых и вызвалась меня опекать исключительно по доброй воле. Связывало нас некое внутреннее родство.
Как только она убедилась, что я это действительно я, а никакие не мошенники, наступил локальный конец света. Вечно молодая и полная сил, она примчалась ко мне сквозь измерения, как вихрь с дождем. С дождем из слёз, как вы понимаете.
Тётушка ворвалась
Даже когда он признался, что его помиловали ради какой-то великой цели (то есть, по весьма туманной причине) и что он возвращается к старым гнусным делишкам. Даже когда расхаживал по пустынному залу кофейни с высоко поднятой головой, словно он тут полноправный хозяин, а я так, жалкая безродная рабыня.
Ангел смерти дожидался вечера.
Ангел смерти зажигал свечи.
Ангел смерти до блеска натирал столы.
А когда я спрашивала зачем, многозначительно помалкивал. Свечи плакали, сгорали и гасли, на нетронутых столах оседала пыль. Но Жнец не сдавался и на следующий день повторял ритуал по новому кругу.
Он будто ждал чего-то или кого-то. Меня это пугало.
Ты когда-нибудь задумывалась, кем была в прошлой жизни? как-то раз невпопад спросил он, оттирая нутро микроволновой печи от масляных пятен.
Из сэндвич-тостера на столике позади со щелчком выскочили две обгорелые булки, но Жнец даже не дрогнул. Он стоял, согнувшись перед печкой, и пытливо смотрел на меня.
Не верю я в эту чушь. Прошлые жизни, перерождения Недоказанная муть.
А я верю. Точнее, знаю, невозмутимо заявил тот и продолжил наводить чистоту. Только вот вспомнить бы, кем я был Мне будто память подчистили.
И сделали Ангелом смерти? Что ж, не уверена, обрадует ли тебя тот факт, что Жнецами становятся лишь те, кто сильно напортачил в прошлом. Так в народе говорят.
Напортачил? изогнул бровь он.
Наверное, ты был наркоторговцем или серийным убийцей. Я больше ко второму склоняюсь. Ты и сейчас на маньяка похож, сказала я и на всякий случай отошла подальше, вооружившись кофемолкой.
Стоило ли говорить, что если Жнец и смахивает на маньяка, то на очень милого и непосредственного. Чуждый самоанализа, он, кажется, впервые озадачился вопросом своего происхождения. Узнав, что когда-то он мог быть негодяем высшей пробы, Ангел смерти изрядно опечалился. Целый день он ходил, как потерянный, и лишь к вечеру спохватился бросился опять свечи зажигать, драить столы и расставлять стулья.
Там, наверху, где всё уже решили за нас, готовилось Страшное Пришествие.
Но я пока была не в курсе. Одним снежным вечером, завернув ноги в одеяло, я преспокойно залипала в интернете, смотрела комедии, чтобы снять стресс и отвлечься от мыслей о Ноккави. И вдруг о-па! свет отрубают. Мой ноутбук, питающийся только от сети, демонстрирует черный экран на самом смешном моменте. Шутки кончены.
Аргх! вскипела я. Жнец, урою!
Обесточило всю улицу. Снег падал в полной тьме и тишине. Мне тоже ничего не стоило упасть например, скатившись по крутой деревянной лестнице на первый этаж и расшибившись всмятку. Поэтому я включила в мобильнике фонарик и уже с фонариком двинулась из комнаты во внешний мрак выяснять, в чем всё-таки дело.
А дело было в том, что расчетливые ребята «сверху» дали Жнецу второй шанс, чтобы он принял делегацию Чумных Мастеров. По крайней мере, сам Жнец шикнул на меня, испуганно сообщив:
Чумные Мастера идут!
Спрячься! добавил он и нервно замахал на меня руками.
В отблесках свечей, расставленных по столикам, он выглядел подавленным, словно торги с совестью завершились не в его пользу. Ангел смерти был хмур и насторожен. Ему определенно не нравилось то, что случится сегодня, завтра, послезавтра и в ближайшие пару десятков лет. Но что поделать? Начальство приказывает. А не выполнишь приказ самого пришьют.
«Будет больно, Ошибка Природы. Будет горько, невыносимо, кричал его жгучий, отчаянный, навылет пронзающий взгляд. Но ты должна вытерпеть. Не смей сдаваться».
Мир затаился всего на миг. В груди стало так холодно, будто туда запихнули зиму с улицы. Пледы? Обогреватели? Обойдешься, фея.
Я отступила, выключила фонарик и на какое-то время разучилась дышать. Пол подо мной натурально трясся. Мелко дребезжали в подсобке вилки, ложки и ножи на подставках. Какая-то бутылка даже рухнула с барной стойки, произведя ужасающий грохот. Искусственный фикус в прихожей колотило от страха.
А Жнецу хоть бы что. Вынул из пустоты сомбреро, напялил его на голову и невидимкой для смертных пристроился у входа встречать.
Чумные доктора-призраки пожаловали не через дверь. Они ошмётками, лоскутьями, аморфными сгустками прорвались в кофейню сквозь окна и стены. Кто-то даже сквозь крышу просочился, шлепнувшись в зал, как грязная вода из ведра для мытья полов.
Всего один-единственный посетитель зашёл в «Летучую Мышь», как полагается. Он был весь в черном, рыхлом и ниспадающем. В прорезях его маски, над загнутым вороньим клювом, кроваво горели овальные глазищи. Глубокий капюшон мантии прятал всё остальное. Руки этого
монстра напоминали птичьи лапы с непомерно длинными костяшками скрюченных обуглившихся пальцев.