Он снова присел, перенося вес своего тела вперед и буквально нависая надо мной.
Если они откажутся, метастазы будут распространятся и ей будет становится все хуже и хуже. И может дойти до стадии, когда будет уже нельзя оперировать.
Я опустила глаза и зацепилась взглядом за его руку: гладкая кожа, след от шрама на костяшке. Мои мысли, однако, был в миллионе миль отсюда. Как давно мои родители знали и не говорили мне? Это то, о чем Кота не хотела, чтобы я знала?
Мне трудно об этом спрашивать, сказал он мягко, знаете ли Вы, что-либо о ее прошлом? Ее родителях?
Я покачала головой.
Я никогда их не видела. Думаю, они еще живы. Она упоминала их несколько раз до болезни. Но, никогда не разговаривала с ними и они не звонили.
Его рука скользнула к моему лицу. Он дотронулся указательным пальцем до моего подбородка и потянул вверх, так, чтоб поймать мой взгляд. От его серых глаз у меня перехватило дыхание.
Кто-нибудь из твоих родителей когда-либо касался тебя так, как не должны были бы?
Мои щеки запылали.
Нет, заверила я так громко, как только позволял мой сорванный голос. Они никогда не били меня. Я имею ввиду, никогда
Я не это имел ввиду, отозвался он.
Мистер Блэкборн, отозвалась я, поднимая на него глаза. Казалось, мое сердце стучит так громко, что он может его услышать. Самое страшное, что она мне сделала, это вела за руку. Я даже не могу вспомнить последний раз, когда отец касался меня. Его никогда нет рядом, сглотнула я, мы не та семья, в которой все близки, мы не касаемся друг друга.
Как он это делает? Стоит ему только взглянуть мне в глаза, как я раскрываю ему свое сердце, делюсь секретами о таких вещах, что даже не представляла, что смогу поделиться с кем-то, кроме Коты.
Он искал в моих глазах ответы на вопросы, которые не задавал вслух. Он убрал руку с моего подбородка и провел кончиком пальца по моей щеке. Его палец был гладкий и теплый, в по телу пробежала дрожь. Неужели он не понимает? Меня вообще никто не касался. Еще пару недель назад ко мне никто не прикасался, и вдруг на меня обрушился шквал мальчишек, которые держали меня за руку, обнимали, обнимали. Никогда в жизни никто так не делал. И, хотя я съеживалась
от каждого прикосновения, глубоко внутри я жаждала больше, потому что это было все, чего я была лишена в семье. Должно быть, это не правильно, чувствовать себя таким образом. Я больше не знала, что значит нормально. Все, что я читала в книгах или видела по телевизору, не соответствовало тому, что я чувствовала. Каждый раз, когда кто-то из мальчиков выпускал меня из объятий, мне отчаянно хотелось притянуть его обратно к себе. Я просто не знала как сделвть так, чтоб эти объятья не кончались.
И я попыталась сказать глазами все, что хотела сказать им всем, но не хватало смелости. Мой язык танцевал за зубами со словами, которые были почти правильными на вкус, но я знала, что никогда не смогу произнести их вслух. Они подумают, что я сошла с ума. Они не поймут.
Мистер Блэкборн отпустил меня.
Мисс Соренсон, тихо сказал он. Обещаю Вам, если Вы дадите мне шанс, если Вы поверите мне, я сделаю все возможное, чтобы Вы безопасно выбралась из этой ситуации.
Что Вы имеете в виду? прошептала я, смущенная его всепоглощающей заботой. Он все еще едва знал меня, но помогал вместе с ребятами подготовиться для встречи с мамой, когда она проснется. Что еще они могут сделать?
Воздух вокруг нас застыл. Были только его стальные глаза, которые, казалось, поглотили меня, как набежавшая волна.
Я заставила себя разжать губы.
Мистер Блэкборн
Он вздохнул и отстранился.
Пока мы не придумаем что-нибудь получше, один из мальчиков останется в доме вместе с Вами.
Мои глаза расширились.
Как? Их поймают!
За твоей матерью нужно присматривать, сказал он, поговорите с доктором Грином, он расскажет, что нужно сделать. Если она очнется в течение следующих 24 часов, то ее можно оставить дома, но если она не проснется, ее придется отвезти в больницу. Мы поставили ей капельницу. Тот, кто останется с вами, сможет заменить её по мере необходимости, но я хочу, чтобы они научили Вас это делать. Если она будет бодрствовать, Вы должны заменить её сами.
В голове все еще крутилось то, что он сказал минуту назад. Я проглотила вопросы. Я сделаю все возможное.
Я знаю, сказал он и встал, Норт и Сайлас уже почти закончили. Виктор купит тебе новый телефон. Остальным еще нужно поработать до понедельника.
Простите, тихо сказала я и закрыла глаза, чтобы прогнать слезы. Мне было так неловко из-за всего происходящего. Почему-то я чувствовала себя ответственной за то, что втянула их в это. Отвлекла от задания по спасению школы или еще какого-нибудь важного задания Академии, которую они должны были делать. Это казалось более важным, чем мои, а свалилась на них со своими проблемами. Я сожалею, что принесла вам столько неприятностей.
Я собиралась сказать еще, но он прикрыл мне рот рукой, и тихо сказал:
Ты появилась неожиданно, но ты далеко не обуза. Норт прав: что бы мы были за группа, если бы не могли присмотреть за одной маленькой девочкой? Его глаза сказали мне больше, чем слова. Лучше бы я промолчала, наговорила какой-то ерунды. У них был план, а тут появилась я. Я оказалась в безвыходной ситуации и они решили вмешаться. Он сглотнул и отступил назад, убирая руку с моего рта. Давай позовем всех. Нам нужно составить окончательный план.