Весна и лето пролетают, как одно короткое мгновение, слившись в моей памяти в одно цветастое пятно, где светлые тона нежности и трепетности заменялись красными оттенками злость, ярость, кровь, ненависть, а потом плавно перетекали в насыщенно черный обида, горечь, одиночество. Мы ссоримся с тобой, и ты снова становишься кукловодом, дергая меня за туго натянутые нити, заставляя погибать ежечасно, задыхаясь в кровавом мареве твоей жестокости. Потом ты снова меняешься, погружаешься в свой кокон задумчивости и сдержанности, и в такие моменты ты просто обнимаешь меня, целуешь в висок и как мантру повторяешь «все будет хорошо». Не знаю, наступит ли для нас когда-то это «хорошо», но это уже не так важно, потому что привыкнуть можно ко всему, как бы ни казалось это невозможным в начале.
Сейчас октябрь. Серо-дымчатые потоки воды падают с таких же свинцово-серых небес, и я наблюдаю, как по оконному стеклу стекают эти небесные слезы, не сдерживая и своей собственной горечи. Ты опять закрылся от меня, оградил себя каменными стенами, за которые я не могу пробиться и это особенно обидно, потому что я опять не понимаю, что сделала не так.
Не знаю, сколько я просидела так, рассматривая потеки воды на стекле, но когда наконец-то мне удается вырваться из плена тяжелых мыслей, я понимаю, что уже полдень, дождь прошел, серые тучи сменились перламутровыми облаками, и даже холодное осеннее солнце освещает мокрый асфальт подъездной дорожки сине-фиолетовыми бликами.
- Не хочешь прогуляться? Я нервно дергаюсь, услышав твой голос. Я даже не заметила, как ты вошел.
- Хочу, - я равнодушно пожимаю плечами, встаю с подоконника, на котором просидела все утро и подхожу к тебе. Твои глаза не выражают ничего. Пустота. Ледяной холод. Черт возьми, да что же снова не так?!
- Тогда пойдем, ты пожимаешь плечами и выходишь в коридор, а мне остается только подавить разочарованный вздох и послушно последовать за тобой.
***
Оживленное движение на Пикадилли совершенно не способствует разговорам, да я и не уверена, что сейчас у тебя есть малейшее желание вести светские беседы. Ты погружен в свои мысли, медленно шагая возле меня по тротуару, засунув руки в карманы и смотря себе под ноги. Мы даже не обсудили маршрут, поэтому я интуитивно
иду к Гайд-парку, где весной и летом мы провели счастливейшие часы за все время наших совместных путешествий. Тогда Господи, какая же дура! я иногда думала, что сложись все иначе, я могла бы даже любить тебя. Не будь ты злейшим врагом моих друзей, не люби я Деймона
- Господи, Никлаус, ты ли это? Этот голос отрывает меня от размышлений, и я резко вскидываю голову, наблюдая, как от Королевской академии художеств к нам приближается какая-то девушка. Я перевожу взгляд на тебя и едва не падаю от шока, замечая, как на твоем лице появляется счастливая улыбка, как ты стискиваешь в крепких объятиях эту незнакомку. Лед тронулся, правда не из-за меня
- Никки, чертовка, какими судьбами? Ты обнимаешь ее за талию, она закидывает руки тебе на шею и это выглядит, как кадр из мелодрамы, в которой главные герои встретились после долгой разлуки, осознавая, что чувства столь же сильны, как и прежде. А я просто наблюдатель, третий лишний, и это больно почти до слез.
- У меня выставка здесь. А ты как, еще рисуешь? Или нашел занятие поинтереснее? Она улыбается той улыбкой, которая означает «я знаю о тебе больше, чем кто-либо иной», и ты смеешься весело, непринужденно, сбросив маску, став тем Клаусом, которого так редко показываешь мне и так легко и небрежно демонстрируешь этой рыжеволосой девушке.
- Иногда рисую. Но, конечно, не так умело, как ты, Николетта.
- Какой же ты льстец, Никлаус. Годы совершенно не меняют тебя. Ты занят сейчас? Или может зайдем в кафе? Она шутливо толкает тебя, а потом берет под руку, так по-хозяйски, как можно прикасаться к человеку, тело и душа которого для тебя, как открытая книга.
- Я никогда не занят для тебя, Никки. Идем, конечно. Куколка, не отставай, я дергаюсь, как от удара, потому что сильнее унизить меня ты просто не мог. Это похоже на то, как поторапливают собачонку, когда она отстает от хозяина, и я сильно-сильно кусаю губу, выдерживая взгляд твоей подружки, которая, кажется, только заметила меня. Когда вы, держась за руки, как влюбленная парочка, идете вперед, я быстро смахиваю злые, обжигающие слезы, неторопливо двигаясь вслед.
***
Так пьяняще пахнет осенью.
Так волшебно серебрится закат, скрываясь за неприступными стенами грозного Тауэра.
Так чарующе звучит твой смех, посылая по коже россыпь мурашек.
Если бы только я могла вдыхать эту осень с тобой.
Если бы только я могла видеть этот закат с тобой.
Если бы только этот твой смех был мой. Для меня. Не для нее.
У нее красивое имя. Ник. Никки. Только ли в именах ваше сходство? В любви к живописи? В знании произведений Мопассана, Ремарка и Гёте? Вы много смеетесь, перебиваете друг друга и говорите говорите говорите А я не умею рисовать, не люблю европейских авторов, и вообще я, как пустая оболочка, просто поглощаю ваши голоса.
- Не знаю, Никки. Тебе решать, как поступить, ты что-то советуешь ей. Ваш разговор переходит на личные темы, и теперь я чувствую себя предметом интерьера, настолько сильно вас не волнует мое присутствие.