Это хорошее место, чтобы остановится здесь на первое время, тихо сказал Такеши. Отсюда мы сможем спланировать нападение на дворец.
Я заставила себя встать на колени, уже потянувшись за оружием.
Тогда пойдём прямо сейчас.
Анна покачала головой.
Мы не можем просто взять и пойти на площадь, не подготовившись. Дело не только в том, чтобы сражаться со стражами. Он в цепях.
Я посмотрела на свои тупые, сломанные ногти, на свои обычные, слабые, человеческие руки. Если бы сила моих чувств была единственным, что имело значение, я была бы в состоянии разорвать эти кандалы, как бумагу. Но поскольку мои чувства почти ничего не значили, нам нужно было что-то придумать получше. Я посмотрела на Такеши.
Когда ты отпирал ту безопасную комнату, сразу после того, как нашёл нас, ты использовал отмычку. Где ты её взял?
Такеши криво усмехнулся.
Украл у Кузнеца, он вытащил её из кармана и поднял вверх. Он управляет металлургическим заводом в восточной части города.
Он Мазикин или человек? спросила Анна, беря у него ключ и рассматривая его.
Человек. Но он здесь уже очень давно. Он и его рабы-люди делают всё оружие для стражей-Мазикинов, он бросил на меня осторожный взгляд. Это он сделал стальные когти Королевы. И если мы хотим отпереть цепи Малачи, нам нужно получить ключ от него.
Я поднялась на ноги.
Звучит неплохо, сказала я, развлекая себя мыслями о том, чтобы окунуть этого Кузнеца лицом в чан с расплавленным металлом.
Он продает свои товары на рынке к западу от завода. Нам нужно будет выкрасть его главный ключ, но он очень хорошо защищён. На данный момент самое лучшее, что мы можем сделать, это провести разведку и посмотреть, каковы наши шансы проскользнуть в святая святых.
С ним нельзя торговаться? спросила я.
Такеши покачал головой.
Он не наш друг.
Подожди, сказала Анна. Ты сказал, что все люди-рабы. Но этот парень управляет заводом и продаёт вещи?
Что-то холодное мелькнуло в глазах Такеши.
Он их союзник, поэтому у него есть особые привилегии, пока он им подчиняется. То же самое касается Кожевника в западной части города, который отвечает за одежду всего города. У Кожевника и Кузнеца есть опыт, который был полезен Мазикиным, да и те с радостью согласились сотрудничать с этими существами, он поднялся с пола одним плавным движением. Они такие же враги, как и Мазикины.
Но ты никогда не пытался остановить их? спросила я. Когда он снова покачал головой, я продолжила: Но ты же сам говорил, что доставлял им неприятности.
Просто привычка. Ничего больше.
Значит, ты просто выводишь их из себя, огрызнулась я. И на что ты делаешь ставку, что они выместят часть этого на Малачи?
Малачи и сам доставил им достаточно хлопот,
Лила. Насколько я помню, у него это очень хорошо получалось.
Но неприятности, которые он причинял, всегда были направлены на то, чтобы помочь людям, которых он должен был защищать.
Я здесь Страж, Лила? Кому я должен служить?
Я
Тёмные глаза Такеши вспыхнули внезапной яростью.
Так меня здесь называют. Стражем. Меня уже много лет не называли по имени, вплоть до вчерашнего дня, когда услышал его из уст Анны, он наклонился ближе ко мне, от него исходило напряжение. Я был оставлен Судьёй после ста сорока лет службы у неё, как раз тогда, когда меня должны были отпустить в Элизиум. В отличие от того, что она, очевидно, сделала для Малачи, наша всемогущая Судья никого не посылала сюда, чтобы спасти меня. В течение десяти лет я был одним человеком среди миллиона рабов и миллиона плотоядных врагов, не имея абсолютно никаких средств, чтобы избежать этого ада, включая смерть.
Так начала Анна.
Нет, он поднял руку, прерывая её, и посмотрел прямо мне в лицо. Прости меня, если я не пытался изображать героя, сказал он тихим голосом. И я прощаю тебя за то, что ты делаешь выводы, ничего не зная обо мне и о том, что я пережил за последние полтора столетия.
Тогда скажи мне, что я должна знать, сказала я, игнорируя предостерегающий взгляд Анны.
Такеши откинулся назад и задрал рубашку, обнажив толстый диагональный шрам на животе.
Судья не первая из моих хозяев, кто предал меня.
Я уставилась на ужасный шрам.
Это сделал с тобой твой хозяин?
Он разразился лающим смехом.
Нет, Лила, это моих рук дело. Там, откуда я родом, самоубийство иногда было единственной почётной смертью гораздо менее позорной, чем признание поражения. Но со мной всё было иначе, он прикрыл шрам рубашкой. Я был воином и хорошо служил своему хозяину. Вкладывая все, что у меня было, с самого детства. Когда он приказывал мне убивать, я убивал, и у меня это очень хорошо получалось. Возможно, даже слишком хорошо. Когда он послал меня помочь другому господину защитить его земли от разбойников, я так и сделал. Но вместо того, чтобы быть благодарным, этот господин отвернулся от моего хозяина.
Я так понимаю, твой хозяин не был снисходителен.
Такеши провёл рукой по животу.
Всё было гораздо хуже. Когда я увидел, что этот соперничающий господин пытается уничтожить моего господина, я послал сообщение и получил в ответ приказ об убийстве. Я убил этого господина разбойника, что позволило моему хозяину захватить его земли, он склонил голову. Я думал, он будет польщён. Но мёртвый господин был очень любим своим народом, и они восстали против своего нового господина. Они жаждали крови.