Как это может не убить его?
Я же говорил тебе, что здесь трудно умереть, если ты человек, тихо сказал Такеши. Тебя должны обезглавить, или твоё тело должно быть полностью уничтожено. Но если ты ранен, даже если это смертельно в любом другом месте, ты исцелишься. Хотя и крайне плохо. Ты уже никогда не будешь прежним. Я видел это много раз. Я это пережил.
Анна взяла его за руку, и, увидев эту связь между ними, я почувствовала, что моё собственное сердце вырвали из груди.
Что с ним будет? задыхаясь, спросила я.
Его сердце регенерирует. Оно регенерирует каждый день. И каждую ночь, Королева
Я подняла руку, и он закрыл рот.
Как долго мы здесь?
Он опустился на койку рядом с Анной, весь такой в изящной животной грации. Он утверждал, что пережил эту ужасную рану, но по мне так казалось, что он вполне себе здоров.
Недолго. Мы привели тебя сюда, когда ты
Когда я потеряла контроль. Ты ударил меня, не так ли?
Он кивнул.
Это был единственный способ остановить тебя от самоубийства.
Я не пыталась убить себя.
Это уж точно. Но ты пыталась убить нас, лейтенант, произнесла Анна твёрдым голосом, потирая весок. А ещё ты пыталась броситься с четвёртого этажа здания прямо во враждебную толпу, которая, вероятно, была бы рада видеть, как тебя потрошит их Королева.
Она была права. Но я не собиралась благодарить её. Шишка на моей голове пульсировала от горячих, болезненных ударов моего сердца, посылая ещё одну волну головокружения, накатывающую на меня. Из угла послышалось ещё какое-то бормотание по-испански, потом шарканье ног и рук. Моя мать ползла ко мне, взгляд её янтарных глаз был прикован к моему лицу. Она остановилась в нескольких метрах от меня и склонила голову набок. Её волосы были расчесаны и собраны в густой хвост. Её щёки ввалились. Её пальцы дёрнулись, как будто она хотела прикоснуться ко мне.
Именно тогда я поняла вот эта женщина и была моей настоящей матерью, она не видела меня с тех пор, как мне исполнилось четыре года. Я же встретилась с ней совсем недавно, но вот только её тело было занято Зип. Настоящая Рита Сантос уже побывала здесь, запертая в городе Мазикинов, очевидно, послужив возобновляемым источником пищи для этих существ. Я молча наблюдала, как она ползет ближе. Несколько слезинок упало на голый бетонный пол. Её, не моих. Я была слишком опустошена, чтобы плакать, даже когда она прижалась к моей руке и положила голову мне на плечо, тихо всхлипывая.
Привет, сказала я, ненавидя то, как все глаза в комнате были устремлены на меня. Как ты?
Я понятия не имела, что сказать ей. Когда-то мы говорили на одном языке, и она любила меня. Я тоже любила её. Для меня она была твёрдым оплотом, пока не рассыпалась и не развалилась на части, оставив меня без опоры. Теперь она была незнакомкой со знакомыми глазами. Нам нужен был переводчик, чтобы понимать друг друга. И глядя на неё, я даже не была уверена, что этого будет достаточно. Она снова начала покачиваться, рассеянно напевая под музыку, которую могла слышать только она. Наконец, она зашептала, не обращаясь ни к кому конкретно, скороговоркой бормоча что-то по-испански.
Анна попыталась перевести приглушённым голосом, но через несколько секунд покачала головой.
Я не могу Лила, это не имеет смысла. Я не уверена, как
Не беспокойся.
Я закрыла глаза и опустила голову на колени. Мама осторожно погладила меня по руке, пока я боролась с желанием отстраниться.
Моя мама психически больна. Шизофрения. Слышала о таком?
Из угла раздался тревожный вой Зип. Анна и Такеши замолчали. Они были из разных времён и мест, и я не ожидала, что этот термин будет иметь для них смысл. Это едва ли имело смысл для меня. Всё, что я знала, это то, что моя мама потеряла контроль над
реальностью, и её мир был хрупким и нечётким. Она не могла позаботиться о себе, не говоря уже о дочери. Сил рассказывал мне, что когда Мазикин овладел её телом, душа моей матери вырвалась на свободу без борьбы, потому что она висела на волоске. И теперь она была здесь, ещё одна душа, о которой я должна была беспокоиться.
Я подняла голову и посмотрела на неё, испытывая горькое сожаление о том, что должно было случиться. В тот момент я так сильно скучала по Диане, что тоска причиняла мне физическую боль. Если бы она была здесь, то не прижималась бы к моей руке, напевая себе под нос. Она бы стала суетиться вокруг меня в той манере, которую я раньше ненавидела, но теперь привыкла на это рассчитывать.
Рита, с другой стороны, казалось, была единственной, кто нуждался в заботе. Она выглядела несчастной и потерянной. Костлявыми пальцами она коснулась тыльной стороны моей руки. Она прищурилась, наклонилась вперёд, и положила свою ладонь на мою, выравнивая наши руки. Анна встревожилась, вероятно, потому, что не раз видела, как я уклоняюсь от прикосновений. Теперь я была более вынослива терпеть это, но не без некоторого усилия. Единственный человек в мире, чьих прикосновений я жаждала, был Я выдернула свою руку из маминой и потёрла ладонь о штаны.
Прости, сказала я, когда её глаза впервые встретились с моими.