Я действительно попала в Ад.
Сознание помутилось, разум начал отключаться, и тьма, будто приглашая, манила меня в небытие. Я не сопротивлялась. Меня затянуло в полубессознательное состояние, с едва уловимым ощущением, будто мое тело поднимают обратно, вверх по этой дыре.
Я открыла глаза и успела поднять голову как раз в тот момент, когда над самым краем навис Владыка Костей. Он потянулся ко мне. Через мгновение его когти впились в кожу головы, и он рывком вытащил меня за волосы.
Отпусти! прохрипела я сквозь стиснутые зубы. К моему удивлению, он послушался и отпустил. Я рухнула на колени у края дыры и впервые смогла осмотреться по сторонам.
Стену напротив покрывали тюремные камеры, каждая из которых была набита гниющими телами. Из-за ржавых прутьев они тянули ко мне руки, стонали и пытались схватить.
Чего они хотят? всхлипнула я. Почему они не оставят меня в покое?
Владыка Костей возвышался надо мной, его подавляющее присутствие вытесняло из воздуха все тепло и кислород.
У тебя есть то, чего нет у них, произнес он. Бьющееся сердце. Теплая, совершенная плоть.
Сотни глаз следили за мной, но я ощущала только его взгляд, прожигающий мою обнаженную кожу, будто клеймо.
Они жаждут твоей крови. Твоих розовых щек. Твоих мягких губ. Они хотят тебя, сказал он хриплым голосом. И мне показалось, что он говорит не о них.
Я вскинула голову и с вызовом посмотрела ему в глаза сквозь пряди спутанных черных волос.
Почему? Зачем тебе держать это в своем доме? Мой голос дрожал, в нем смешались ужас и ярость.
Это едва ли мой дом, прорычал костяной монстр. Ты забрела в самую мрачную часть моих подземелий туда, где гниют самые недостойные души под моей опекой.
Тогда зачем ты спас меня? Почему не оставил в этой дыре умирать?
О, нет, маленькая воровка. Эти души недостойны моего внимания. А вот ты? Ты получишь гораздо больше меня, чем все эти жалкие души вместе взятые. Ты получишь меня всего, как своего личного властелина страданий.
Почему это происходит со мной?
Ты еще не поняла, маленькая воровка? Это чистилище. Когда ты крадешься по теням, тебя рано или поздно съедят монстры, что в них скрываются.
Съедят? Ты имеешь в виду нападут.
Его глаза вспыхнули жаром, свет в них разгорелся ярче, и я почувствовала этот огонь, когда его взгляд скользнул вниз по моему телу, остановившись на бедрах. Синяки, оставленные руками, начинали проявляться.
Что они с тобой сделали?
Комок подступил к горлу от мрачных ноток в его голосе. Когда я
я уставился в ее темные, широко раскрытые глаза и поднял украшенный амулетом ошейник из металла.
Ты ограбила не то тело, маленькая воровка. Ты украла не просто ожерелье. Ты украла ее проклятие.
Ее темные ресницы дрогнули, и слеза сорвалась с них. Я наблюдал, как она скользит по ее щеке, и мне стоило огромных усилий не притянуть ее к себе, не провести языком по лицу, чтобы вкусить ее страдание.
Вместо этого я одел на нее ошейник и закрыл его. Возможно, первый она легко сняла, но этот будет носить до тех пор, пока не рассыплется в прах. Если только я вообще это позволю.
Это был символ владения. Ежедневное напоминание о том, что отныне и навсегда она принадлежит мне.
Какое проклятие? прошептала она.
Я рассмеялся низко, грубо, с хрипотцой.
Меня.
Я должен был наказать свою маленькую воровку за попытку побега. Я должен был заставить ее истечь кровью, выжать из нее каждую каплю страха, пока она не превратилась бы в красивую, жалобно всхлипывающую кучу плоти.
И все же, что-то меня остановило.
Не было смысла спешить в причинении ей мучений. Ведь у меня есть целая вечность для этого.
Был ли это шепот совести, пробудившейся к жизни воспоминанием о Катрин, что повлиял на мои действия? Или синяки на бедрах воровки, врезавшиеся в мою память?
Будь я кем-то из своих братьев, она не получила бы ни малейшей пощады. Ее бы истязали до грани безумия, скорее всего убили, как ту женщину, чью смерть от рук Асмодея я видел собственными глазами.
Но вместо этого, я снова заковал ее в цепи. На этот раз в куда более защищенной комнате, из которой ей будет невозможно выбраться. Я не повторю той же ошибки больше не буду ее недооценивать.
Я стоял у двери несколько минут, восхищаясь тем, как ее бледная кожа смотрится на фоне черных, шелковистых простыней, наслаждаясь сладким звуком ее учащенного сердцебиения, прежде чем отправиться в Библиотеку Душ. Как бы мне ни было приятно слушать страдания своей маленькой воровки, отчаянные мольбы отпустить ее, мне предстояло заняться неотложным делом.
Хольга.
Как и обещал, Асмодей вернул мне ее душу, и пришло время возложить на нее новую обязанность. А заодно, взглянуть, в каком жалком состоянии ее оставил мой брат, если от нее вообще что-то осталось.
Она ждала меня в широком вестибюле библиотеки, все в том же платье в пол, в котором умерла столетия назад. Только теперь оно было порвано в нескольких местах, обнажая кости. Серебристые волосы ниспадали с ее черепа, кое-где редеющие, но все еще поблескивающие в тусклом свете.
Пустые глазницы уставились на меня, когда подошел, и я буквально ощущал, как из ее костей сочится презрение.