Отряд Клитенаров пришёл к ларьку моих родителей на рынке. Я принесла им ужин. У них хватило наглости заявить, что должны есть бесплатно. Я возразила.
Метта замолчала на мгновение.
Мать всегда говорила, что мой острый язык когда-нибудь меня погубит. И, пожалуй, была права. В ту ночь они пришли к нам домой. Зачитали обвинения, надели на голову мешок и закинули в повозку с другими девочками. Я слышала, как они плакали, умоляли. А я впервые в жизни просто молчала. Мы ехали всю ночь без одеял, без укрытия от снега. Когда остановились, мешки сорвали. Я не чувствовала пальцев. Холод забрал одну из девушек во сне. Остальных бросили в камеры. Потом приходили новые. И уходили. Были и мужчины. Теперь остались только мы.
Но у тебя нет гальдура, прошептала Силла, всё ещё не в силах поверить.
У них есть план поимок, ответила Метта. Цифры, которые нужно выполнить. Неважно, справедливы обвинения или нет. Им просто нужно выполнить норму.
Желчь подступила к горлу Силлы, когда до неё дошёл смысл слов Метты. Приёмная мать не была Гальдрой, и какая-то часть Силлы всегда подозревала, что Клитенары не слишком разборчивы в выборе жертв. Но услышать прямое подтверждение, что они отправляют на столбы обычных людей Это потрясло её.
Когда она заговорила вновь, её голос звучал твёрдо и решительно:
Они заплатят, Метта. Я выберусь отсюда и заставлю их ответить за каждую украденную жизнь.
Метта промолчала. Возможно, она не верила Силле. Возможно, слышала подобное от других. А может, четыре недели в камере научили её одному: делать всё, чтобы самой не оказаться у столба.
Воцарилось молчание, но почему-то осознание, что Метта сидит в соседней камере, принесло Силле крохотное утешение.
Г
ЛАВА 60
Воды реки Квита бушевали под Базальтовым мостом, пока ледяной ветер царапал щеки Рея. Натянув капюшон плаща, он направил Лошадь через мост.
Перед ним раскинулась Копа, черный город, заключённый в каменные объятия огненной горы Брими, к счастью, давно уснувшей. И хоть Рей давно уже стал мужчиной, он всё ещё ощущал то же самое детское благоговение, глядя на каменную кладку Копы, выглядывающую из-за оборонительных стен: чёрные шпили и арки, мощёные улицы и здания, вырезанные из вулканического камня, чудеса архитектуры, созданные видом гальдра, известными как Кузнецы.
Венцом Копы был Пепелград крепость, чьи шпили рвались к небу, словно спутанные черные шипы. Высеченный у подножия Брими, он был бьющимся сердцем севера, обителью ярла Хакона, правящего землями Айстри от имени короля Ивара Железное Сердце.
Стеснение в груди Рея усилилось, оно влекло его к Копе.
Прошло уже три дня с тех пор, как они похоронили Илиаса, три дня с тех пор, как он в последний раз видел Джонаса и ту женщину. С каждым часом, что они не появлялись, его внутренности скручивались все туже, и, хотя он отправил Гуннара и Сигрун разведать и заднюю тропу, и Дорогу Костей, те вернулись без вестей.
Они исчезли. И Рей сразу понял: что-то пошло ужасно неправильно.
В памяти всплывал Джонас, хватающий её за запястье он не слышал, что тот сказал, но его взгляд поведал ему достаточно. Он должен был вмешаться. Должен был сделать хоть что-нибудь. Но тот день был полон хаоса, сражений, смерти и горя, и всё остальное стёрлось.
Рей молился всем богам, каких знал, чтобы его дурное предчувствие оказалось ложным, чтобы его брат по «Кровавой Секире» не причинил ей вреда. Одна только мысль об этом вызывала в нем яростное желание вонзить топор в чей-нибудь череп. Но горе способно страшно изменить человека, а Джонас был не в себе.
Это чувство в животе не давало Рею покоя. И потому, отправив отряд «Кровавая Секира» в Истре, он оказался у ворот Копы, поклявшись, что не успокоится, пока она не будет в безопасности, а Джонас не обретет хоть немного здравого смысла.
В сотый раз с тех пор, как эти слова были сказаны, Рей жалел, что его прощальная речь к ней не была мягче, добрее. Что он не признал свою вину в смерти Илиаса. Ведь именно он был лидером «Кровавой Секиры». Это он повел их в бой, до конца не понимая, с чем столкнулись.
И отряд принял это решение вместе, что встретит этих воинов ради нее. Да и вообще, в бою всегда есть риск; такова их жизнь. Путешествие по этим дорогам всегда таит опасности, как и любое задание. А Илиас не был дураком, он знал, что смерть возможна, и все равно принял это.
Достигнув дальнего конца Базальтового Моста, Рей увидел у каменных стен Копы скопление повозок и телег, среди которых сновали люди. Натянув поводья, он остановил Лошадь и спешился.
Ворота Копы были заперты. А они никогда не запирались.
Рей подошёл к торговцу, закутанному в красный плащ.
Знаешь, почему ворота закрыты? кивнул он в сторону стен.
Тот покачал головой, раздраженно выдохнув:
Весь день здесь торчу, а слышал только, что никто не входит и не выходит из Копы. Он указал на свою крытую повозку. Если меня не впустят, припасы из Кунафьорда скоро испортятся. Урожай и без того был скудным. А теперь ещё и это. Торговец замолчал, потом добавил: Единственной, кто сегодня прошёл, была какая-то странная женщина утром.