Сегодня ночью проникнем на этот твой четвёртый этаж, и ему уже не отвертеться! с предвкушением заявила Аннет, а вот мой энтузиазм был по большей части наносным. Чем дальше, тем больше казалась неправильной, фатально ошибочной моя откровенность,
к двери стул, схватила цветочный горшок.
Помоги мне! Подержи за ноги, а то голова закружится.
Может, не надо? но проще было остановить дикий сель, нежели Аннет Айриль, вставшую на тропу войны.
Ты что?! глянула она на меня сверху вниз. Жалеешь этого глиста ублюдочного?!
Можно было подумать, что это отец Аннет в своё время поставил под угрозу репутацию всей её семьи!
Или боишься?
Я вздохнула.
Сама ты боишься! и вцепилась в её колени, пока Аннет пристраивала горшок на крюк.
Мы критически оглядели шаткую конструкцию. Если очень медленно открывать дверь или оставить только узкую полоску, достаточную, чтобы такой худосочный парень в неё протиснулся горшок приподнимался, но не падал. Однако с чего бы наглому захватчика открывать её медленно, если он не ожидает такого сюрприза?
Он ведь этого так не оставит, неуверенно произнесла я.
А ты всё отрицай! Не пойман хвост не прижат!
Можно подумать, есть другие варианты. Мама пошутила? Или Коссет?
Дети слуг?
Безумцев тут нет.
"Кроме меня", мысленно добавила я. Выставлять себя трусихой перед боевой подругой не хотелось ужасно.
А как мы сами-то отсюда выйдем? додумалась спросить я. Мы переглянулись.
Толку-то иметь дар, если не можешь справиться с самыми простейшими задачами! проворчала Аннет. Давай, втяни там то жалкое, что отрастила, и не смей обесценить мой тяжёлый труд. Голова пролезет всё пролезет.
Кое-как мы протиснулись обратно, умудрившись не уронить цветка только горсточка земли просыпалась на пол.
А если это его убьёт? остановилась я на середине лестницы.
Глупости! авторитетно заявила Аннет. Чтобы таким маленьким горшком нанести серьёзную травму, его надо скидывать этажа с четвёртого, не меньше. Испугается, вот и всё. Поймёт, что не всё топинамбуру коровья лепёшка.
От неожиданности я даже рассмеялась. Внезапно наша шалость стала казаться не подлой выходкой, а настоящим приключением, и я вернулась к себе, пожелала спокойной ночи Аннет и уснула без особых угрызений совести.
* * *
Проблемы начались на следующую ночь.
Аннет благополучно уехала к себе, мама, кажется, вздохнула с облегчением: мама моей школьной подруги, жена заместителя сенатора Крайтона по внутренней экономике, роскошная, похожая на величественную чёрную каллу, неизменно внушала ей те же чувства, что и Аннет мне, чувства некоторой личной неполноценности, ущербности, ведь она всегда была на шаг, полшага, да хотя бы на четверть шага впереди. И в их домах, между прочим, не водилось никаких порочащих честь семьи наглецов. И я тоже с её отъездом невольно вздохнула с облегчением, но ненадолго. Следующей же ночью я проснулась, не понимая, что происходит, а потом заорала в голос. Вбежавшая со свечой в руке Коссет явно ожидала увидеть мой расчлененный труп, но к тому времени я уже пришла в себя и сообразила прикрыть кровать одеялом.
Сон дурной приснился. Аннет такие страшные истории рассказывала, похлопала я глазами, надеясь, что выгляжу не перепуганной до смерти девчонкой, а тем, кем я и должна быть благовоспитанной впечатлительной дурочкой. Коссет оглядела меня недоверчиво, но всё же вышла из комнаты, а я набрала воздуха в грудь, зажгла свои свечи и откинула одеяла. С десяток толстенных яблочных червей ползало по матрасу. Никогда больше не буду спать под открытым окном, когда в доме живут всякие мерзкие типы!
Мне следовало сразу понять, что одной выходкой дело не ограничится, и наша с Аннет шутка не пройдет даром.
Весь следующий месяц я так ни разу и не столкнулась с Эймери лично, его окно так и было закрыто, но при этом его незримое присутствие я ощущала более чем ясно. Ежедневно. Нет, на голову мне ничего не падало, но месть черноглазого глиста была продуманной и всеобъемлющей. Яблочные черви не такие гиганты, чтобы навести стороннего наблюдателя на подозрение, но внушительного размера стали попадаться мне везде, в комнате, в обуви, даже один раз в тарелке с салатом, после чего аппетит пропал буквально на сутки. Но это было не самое странное. Шляпка для волос развалилась, стоило мне её коснуться, у туфель лопнули застёжки и отвалился каблук, чашка развалилась прямо в руках, фрукты оказывались гнилыми внутри, вода отдавала затхлостью, у одной из книг страницы истлели буквально на глазах, ручка от зонтика проржавела напрочь. Цветы на клумбах вяли безо всякой на то причины. Я честно продержалась целый месяц, сперва убеждая себя, что это совпадение. Но когда первого июля я увидела пожелтевший лист, лежащий на полу моей комнаты кровать от окна я заставила слуг переставить, отговорившись какими-то
не при чём: Двадцатая единственная принципиально отказывалась есть крысятину, вовсе не из брезгливости, а потому, что крысы ей нравились. Но спорить с учителем Двадцатая не стала, и розовый след ладони на её щеке казался несмываемо чётким. Малья Актия примерилась для второго удара, она вообще не любила девочек.