Я сердито потрясла головой. Паршиво себя чувствую я, а виноват он! Это всё из-за него! Я подняла голову, чтобы высказаться напоследок по поводу трусливо убегающих дезертиров кажется, так это называлось и обомлела. Мальчишка сидел на подоконнике, свесив вниз длинные худые ноги в чёрных штанах, и явно примеривался к плющу, собираясь спуститься вниз.
Эй, ты, чокнутый! сдавленно позвала я. А ну, стой! Я не буду тебя ловить!
И не надо, лучше упасть в шиповник, он повис на стене, а я зажмурилась.
Отчего-то мне совсем не хотелось услышать звук глухого удара тела о землю, но заткнуть ещё и уши означало снова нарваться на его издёвки, и я ограничилась глазами.
Что-то холодное, склизкое и одновременно мохнатое коснулось моей руки, и я опять взвизгнула. Открыла глаза.
Темноволосый глист-придурок, тонконосый и бледный, как несвежее умертвие, явно подросший с нашей последней встречи, но не ставший ни на каплю симпатичнее, стоял прямо передо мной и постукивал по моей ладони зеленой мерзостью.
Хо-ортенс! прогундосил он заунывным голосом. Зачем ты сожгла заживо моего братишку?!
* * *
Подразнив меня исполинским яблочным червём, мальчишка потерял ко мне всяческий интерес и принялся собирать результаты своего странного чаровства, чтобы перекинуть их за ограду.
Надо было уйти, но я осталась. Разумеется, не для того, чтобы помочь: хотелось понаблюдать, с каким выражением на своём противном лице он будет брать червей в руки. К сожалению, никакого отвращения я не увидела.
Чего вылупилась? наконец, буркнул меня парень, а я хмыкнула:
Очень надо. Гуляю, воздухом дышу, вот и всё. А ты, как всякое порядочное умертвие, бодрствуешь по ночам?
Иногда бывает. Шла бы ты дышать на другую половину дома, малявка Хортенс.
Где хочу, там и дышу!
Ну, как знаешь.
И он снова наклонился за очередным червяком.
Вопросы буквально клубились у меня во рту, пришлось посильнее сцепить зубы: а ну как вырвутся дымом, пеплом и пламенем, словно у крылатого змея из легенд?
Кто он такой и почему так уверен, что родители накажут меня за знакомство с ним? Как он смог увеличить червей? И как его хотя бы зовут?
Ну, давай, всего хорошего! как ни в чём не бывало заявил глист и пошёл к стене. Ухватился рукой за стебель плюща и мне опять захотелось зажмуриться. Он же высокий, хоть и тощий, рухнет, не иначе. Инстинктивно я протянула руку и потянула за ближайшую ветку она хрустнула, как и положено ветке.
Малявка, даже не думай, костей не соберёшь, глаза у него на затылке, что ли! Хотя до костей ещё надо добраться через этот твой мягонький жирок
Я разжала зубы, одна из веток рядом с мальчишкой обуглилась и задымилась.
Не порти экстерьер дома! парень уже сидел на подоконнике, а сгоревший стебель действительно смотрелся на фоне сочной зелени неуместно. Ставни хлопнули, и я пошла
поняла, что она пуста.
Ушел! Он ушёл, тощий противный глист! Они его выгнали, как как я хотела. Именно этого я же и хотела, верно?
* * *
Вечером в свой последний день перед возвращением в школу я бесцельно бродила по саду. Наткнулась на яблочного червяка его зелёное тельце было самого обычного размера и стала думать, как же так можно на него повоздействовать, чтобы он вырос? Моего огненного чаровства было явно недостаточно для такого простенького, казалось бы, фокуса. В бессильной досаде я швырнула червяка за забор. Мерзкий хамский глист отправился туда, куда ему и дорога. Наверняка теперь сожалеет, что ему отказали от такого благородного и хорошего дома. А всё, поздно!
что-то ткнуло меня в плечо, не больно, но чувствительно, и я резко дёрнулась, подняла глаза на закрытое то-самое-окно. Створка слегка дёрнулось, но вообще-то это могло просто мне показаться, в конце концов, был уже вечер «Что-то» оказалось комком бумаги, тщательно смятой в почти идеально круглый комочек. Воровато оглядевшись, я сунула бумажный комок в карман и прошла в свою комнату. Прикрыв дверь и для надёжности прижав её спиной, принялась торопливо разворачивать бумагу.
Послание было кратким буквы в виде изогнувшихся яблочных червяков с забавно вытаращенными глазами гласили:
«Удачной учёбы, Хортенс! Кстати, меня зовут Эймери»
Придурок! вслух сказала я. Нет, ну какой же Идиот!
Моё воспитание ограничивалось самыми простыми ругательствами. По правде сказать, в лексиконе благовоспитанной тринадцатилетней малье не должно было быть даже их.
Я решительно смяла лист и сунула его в карман. Потом достала и переложила в сумку. Завтра выброшу. Непременно. А лучше сожгу. Я приказала свечам погаснуть, разделась и легла спать, думая о том, как я вернусь домой на следующее лето и что я скажу этому противному тощему мальчишке.
надеюсь, его здесь уже не будет следующим летом, конечно же.
Глава 4. Новенькие в Джаксвилле
В Джаксвилле всегда было очень тихо.
Разговаривали там редко, смеялись и того реже, слёзы закусывали кулаком, за крик наказывали молча, быстро и больно, за попытку воспользоваться даром сажали в «тихоньку» тёмную пустую комнату и не кормили вовсе, пока провинившийся не становился шёлковым. Вообще, голодом там наказывали часто, а есть хотелось всегда, особенно самым маленьким питомцам Джаксвилля. Это заведение было предназначено для детей от шести до двенадцати лет, мальчиков и девочек вперемешку.