Нечисть остается нечистью, однажды заговорила об обитателях леса Хелена, с духа не смыть едкой слизи, а Сверестеню не обрести бессмертной души.
Элинэя внимательно слушала родительницу и хмурилась.
Выходит, Сверестень мне не друг? печально спрашивала девочка.
Не друг, отвечала Хелена и гладила по длинным мягким волосам, с любовью глядя на единственное чадо.
Сидели они, мать и дочь, схожие добрым сердцем и сильным даром, на лавке близ печи, грелись и говорили о нечисти.
Но отчего же, матушка? вопрошала Элинэя. Ведь со Сверестенем мы часто играем. И он никогда меня не обижает. А вчера, вон, мы зайцу помогли и не позволили лисице выследить его.
Хелена на это улыбалась и качала головой.
Запомни доченька, Сверестеню чужды добрые дела. Он делает лишь то, что посчитает нужным.
Как это?
Ему нет никакого дела до других, терпеливо поясняла Хелена, вот, вчера вы помогли зайцу уйти от лисицы, а Сверестень сделал это не из добрых побуждений, а лишь потому, что ему захотелось так.
Выходит, нечисть проказничает и делает только то, что вздумается?
Да, доченька, все так.
И лесные духи такие из-за того, что у них нет души? неуверенно спрашивала Элинэя, и ее мама неопределенно кивала в ответ.
Что ж, в том, что у Сверестеня не было души, Элинэя не сомневалась. Сколько раз он поднимал метель и создавал миражи? Скольких смертных едва не загубил из-за одной только прихоти? И если бы не Элинэя, сколько душ сгинуло бы в лесу? И все же детей до этого дня он не трогал.
«Ты должна знать, что эту девочку привел к ведьмам Сверестень», звучал в голове тихий голос плакальницы.
Что ж, теперь я знаю, сердито повторяла ведунья, пока бежала, и не забуду.
Поскорей бы свидится со Сверестенем и задать ему хорошенькую трепку! Да только лес, как будто не пускал ее, не давал пройти к обители ведьм Гиблой поляне. Деревья наступали с обеих сторон, тянули к Элинэе корявые руки-ветви, противно скрипели и пугали, напоминая чудовищ из старых легенд. Элинэя бежала, не разбирая дороги. Благо, ее вело чутье и страх опоздать.
В ушах набатом звенели слова подруги-плакальницы о невинной душе, которую могли сгубить три злые ведьмы.
«Коли правда то, что всегда говорила о вас моя матушка, мысленно молилась богам ведунья, тогда вы не допустите лиха и убережете ребенка!»
Но были ли боги всесильны в этой обители, на земле, пропитанной древней магией?
Сумеречный лес, как бы ни хорохорился лорд Кэрдан, внимал лишь голосу ведьм. Это на бумаге и словах он принадлежал лорду, а на деле трем сестрам с Гиблой поляны. И если бы они пожелали, то Элинэя, творившая вокруг добро и оберегавшая смертных, уже давно бы сгинула.
«Нет, лес не причинит мне вреда»,
уверяла она саму себя.
А внутренний голос вторил ей:
«Ты жива лишь потому, что ведьмам нет до тебя никакого дела».
Но так уж и нет? Отчего-то же они позволяли ей жить на этой земле? Закрывали глаза на помощь смертным и добрые дела? Не обращали внимание на то, что не давала нечисти губить невинные души?
«Тебя защищает договор», однажды обронил в разговоре мудрый староста. Знал Реген, несомненно, больше, чем могло показаться.
Наверное, прежде чем бежать в ведьмину обитель, ей следовало бы задержаться в деревне и спросить совета у старосты, но поворачивать уже было поздно, и Элинэя продолжала свой путь.
Неожиданно позади раздалось грозное рычание. Элинэя вздрогнула, оступилась, упала в снег и на мгновение прикрыла глаза, готовясь к худшему.
Своего преследователя она признала не сразу. Потому и не ждала ничего хорошего.
Заговоренный ведьминой магией Волк бросился на нее со спины и схватил зубами подол теплого платья, вцепившись мертвой хваткой так, что не оторвать.
Пусти, взмолилась Элинэя, одной рукой придерживая юбку платья, а другой скользя по белому холодному снегу.
На что она рассчитывала, упрашивая дикого зверя? Тот крепко держал, не разжимая челюстей, все больше обнажая острые клыки и лютуя.
Пусти, прошу, дрожал ее голос.
Но Волк не думал отпускать. Зверь мотнул остроухой головой, будто нерадивое дитя, а в глазах его, желтых, как топазы, мелькнуло осознание.
Неожиданная догадка пронзила, словно молния. Элинэя перестала сопротивляться заговоренному зверю, отпустила платье и позволила тянуть себя назад, как можно дальше от Гиблой поляны.
Ты не хочешь, чтобы я шла туда, верно? спросила у него и заглянула в самые глаза.
Прирученный ею зверь мотнул головой и разжал челюсти, выпуская теплую шерстяную ткань платья. Неспешно подошел к протянутой девичьей руке и ткнулся влажным шершавым носом в мягкую ладошку.
Понимаешь, я должна, ответила ему Элинэя.
Взгляд у ее Волка походил на человеческий осмысленный, тоскливый, полный страха и тревоги за нее.
Если не пойду, не смогу помочь маленькой девочке, что оказалась в беде, продолжила она, едва касаясь грубой стылой шерсти.
Зверь опустился перед Элинэей в снег и замер, глядя грустными глазами. Наверное, хотел увести ее и уберечь от встречи с ведьмами, но та просила, терпеливо объясняя, почему должна ступить на проклятую землю.
Кроме меня ей никто не поможет.