Мужчина опускался на колени до тех пор, пока не сел на корточки, положив локти на колени. Из-за такого положения наши лица были близко друг к другу, но я все равно ничего не могла разглядеть за зеркальной поверхностью. Я могла видеть в ней только свое отражение светлые волосы в беспорядке, кожа пепельная и бескровная, а мои карие глаза покраснели, расширились и были полны ужаса.
Чего ты от меня хочешь?
Прошептала я, сверля взглядом пространство, где должен был быть его взгляд, надеясь, что он поймет, что я действительно ничего не знала. Что бы вы ни хотели узнать о Райане Харкере, у меня нет ответа. Вы спрашиваете не того человека
В ответ на мою мольбу воцарилась тишина. Мужчина поднял руку в кожаной перчатке, потянувшись к моему лицу. Я инстинктивно отпрянула. Его рука остановилась, прежде чем коснуться моей кожи, давая мне достаточно времени, чтобы прийти в себя и снова поднять взгляд. Я перестала дышать, когда кончики его пальцев коснулись линии моих волос. От прикосновения к коже по моему телу пробежали мурашки и тепло распространилось по всему телу. Это было мягкое прикосновение, и совершенно неожиданное. Я пожалела, что не могу разглядеть лицо за маской. Глаза были окном в душу и все такое.
В мгновение ока эти ласкающие пальцы задвигались быстрее, чем я могла ожидать, и схватили меня за подбородок. Он заставил меня повернуться лицом к окну, к двум другим, которые смотрели так, словно ожидали этого. Мой подбородок запульсировал от ушиба в том месте, где сжались его пальцы, но я не отрывала глаз от окна.
Он тоже отвернулся к окну.
Скажи мне, что эта хорошенькая головка не выглядела бы прелестно на воротах мэрии, сказал мужчина, и у меня перехватило дыхание. Вблизи его голос был глубоким, как гром, и разнесся по комнате подобно шторму, от его слов страх пробежал по моим костям. Ты знаешь, чего мы хотим, и у тебя есть сорок восемь часов, чтобы ответить, сенатор.
Мой взгляд снова зацепился за мигающий красный огонек. Там, в центре комнаты, между двумя оставшимися мужчинами, была камера, маленькая, черная и мигающая. У меня перехватило дыхание, когда холодный кусочек металла прижался к моему горлу. Я боялась сглотнуть из-за ножа, который, как я знала, мужчина приставил к моему горлу, другой рукой все еще удерживая мой подбородок на месте.
Я уставилась на мигающий огонек, гадая, идет ли трансляция в прямом эфире. Мне было интересно, кто смотрит прямо сейчас. Это был Карсон? Это был Райан? Оба? А как же моя мать? Могла ли она увидеть меня стоящей на коленях здесь, во власти этих незнакомых мужчин? Но хуже всего, будет ли ей не все равно?
Я хотела открыть рот. Я хотела умолять своего отца выполнить их требованиякем бы они ни были. Но я знала, что это безнадежно. Райан Харкер не был моим отцом. У него не было никаких обязательств обменивать мою свободу. Ему ничего не было нужно от меня, и если бы что-нибудь случилось, это только укрепило бы поддержку со стороны остальных его фанатичных учеников. Он найдет какой-нибудь способ обернуть это похищение в свою пользу. Кем бы ни были эти люди, они явно понятия не имели, с кем имеют дело.
Я посмотрела на мужчину, который держал мое лицо. Свет в моих глазах угас, когда я увидела свое отражение в его взгляде, и он прошептал:
Ты больше не в безопасности. Я обещаю тебе это.
Безопасность Я не знала значения этого слова.
Безопасность Я не знала значения этого слова.
***
Я не знала, сколько времени пролежала здесь после ухода мужчин. Не было ни окон, ни часов, ни ежечасных посещений. Не было ничего, с помощью чего можно было бы отсчитать часы или дни, пока они проходили. Я то засыпала, то просыпалась.
Несколько часов назад или, как я предполагала, могло пройти сколько угодно времени в комнату ворвалась женщина и бросила тарелку с едой всего в нескольких футах от того места, где я свернулась калачиком на полу. Я поняла, что это женщина, только по исходящему от нее слабому цветочному запаху и легкости ее шагов. Я не видела ее до того, как она снова вышла из комнаты, погрузив меня в темноту. Я съела восхитительный стейк, которым они меня угостили, наслаждаясь идеальной сочностью мяса. Я была так голодна, что меня даже не волновало, отравлено ли оно.
Меня удивил тот факт, что они угостили такой изысканной едой и густым красным вином, чтобы запить ее. Я проглотила это, позволяя напитку стекать по щекам, и застонала от насыщенного вкуса. Когда я закончила, то принялась расхаживать взад-вперед, хотя далеко уйти не могла. Цепи туго натянулись в семи футах от центра комнаты. Я несколько раз вскрикнула. Я проклинала тех людей в капюшонах и бушевала, осыпая это гребаное окно всеми оскорблениями, какие только могла придумать. Я все время смотрела на маленькую красную точку.
Я отказалась пролить хоть одну слезинку. Я больше не плакала. Если я должна была умереть именно так, то пусть будет так. Я была готова прыгнуть навстречу своей смерти на том мосту. На самом делеЯ и прыгнула навстречу своей смерти, и мне бы это удалось, если бы не это нежелательное вмешательство. Хотела бы я сделать это снова. Мне так хотелось покончить с этим, перерезать