И отец не узнает ничего. Никто обо мне письмо не пришлёт и не расскажет. Так и будет думать, что я сбежала, бросила семью без средств, нарушила слово графа Лурье перед герцогом. Да, так меня и запомнят. Как последний позор графства. Хорошо, если мать успеет выносить ещё одного наследника. А если нет?
В голове всё окончательно перемешалось. Лошадь дёрнулась, тварь снова нападала на неё, а вместе с лошадью и вся повозка. Вернулась угнетающая тишина.
Справа, где стояла ведьма, что-то сверкнуло. В землю ударила молния
Нет, не в землю. В чёрную тварь. Та с воем покатилась по траве, затихла и больше не шевелилась.
Вторая тварь на дороге смотрела теперь на своего собрата.
«Хочу быть ведьмой», с горя подумала я и полезла к левому краю повозки.
Свесилась с него, плюхнулась на землю, слишком громко, ни дать ни взять мешок картошки. Больно ударилась локтем, но сцепила зубы и поползла под повозку.
Что-то ударило мне в лицо, я зажмурилась и чуть не рухнула носом в землю, подводили дрожащие руки.
А ну, пошла отсюда, угрожающе прошипела на меня темнота. А то сам убью.
«Вот куда подевался наш смелый мужчина», с ненавистью подумала я и поползла обратно. Ни вытолкнуть, ни сдвинуть его у меня бы всё равно не получилось, он весил раза в два больше.
Я затравленно посмотрела на лес. Оставаться здесь было самоубийством, бежать в темноту тоже. Там я стану отличной мишенью. Мысли оставались на удивление ясными, из-за злости на торговца, я как будто забыла, что мне надлежало бояться. Страх прошёл, сменился обречённой решимостью.
Не раздумывая, я снова полезла на повозку, а потом принялась скидывать с неё мешки. Один, второй, третий Выходило медленно, мягкие под боком ткани оказались жутко тяжеленными, если пытаться их поднять.
Я запыхалась и дышала открытым ртом. Сбоку опять сверкнуло, я слышала глухой удар, но не молнией
«И не по твари», поняла я.
По всему выходило, что мой единственный союзник выбыл из строя.
«Что ж, злорадно подумала я, есть ещё торговец, который выпирает из-под повозки со всех сторон».
Мысль была жуткая, неправильная, недостойная, но я ничего другого к нему в этот момент не испытывала. Ни капли жалости или сострадания.
Я справилась со следующим мешком, потом раздвинула оставшиеся, улеглась на дно повозки и наклонила их к себе. Один больно придавил мне ноги, но это чувство вызывало странное подобие восторга. Давит, значит, тяжёлый, без опоры и одной пастью его легко не сдвинуть.
Неба больше не было видно, меня окружала темнота. Под накренившимися мешками оказалось так тесно, что мне перестало хватать воздуха. В груди нарастала паника, словно разливалась по телу, поднимаясь из каких-то тёмных глубин. Хотелось бежать. Выскочить отсюда и бежать без оглядки, неважно куда, лишь бы на свободу, туда, где воздух
Повозка качнулась.
Медленно, по одному сантиметру, чтобы не зашуршать, я подняла руки вверх, протиснула между собой и мешками. Плотно закрыла ладонями уши, зажмурилась, вспоминая первую пришедшую на ум детскую сказку, отчего-то она звучала у меня в голове голосом отца.
Когда я проснулась, вокруг уже рассвело.
Глава 7
Птица не замолкала, её крики ввинчивались в мозг, как будто пытались достучаться до чего-то. Поделиться важным
Я распахнула глаза.
Нет, мне это не приснилось. Вокруг стояли серые, плотно набитые мешки, наваливались на меня сверху.
А я была в лесу
Наверное, стоило шевелиться медленно, по сантиметру раздвигать мешки, чтобы выглянуть наружу одним лишь глазочком, но в этот момент моё сознание проснулось окончательно. Ощущения накрыли меня волной. В основном болезненной мешки совсем отдавили мне ступни. Я не чувствовала пальцев на ногах. В первое мгновение едва не закричала от ужаса, решив, что у меня и ног-то больше нет.
Не медля ни секунды, я принялась выкарабкиваться наружу, подтягиваясь на руках. Жар прилил к ногам, в ступни вонзились сотни крошечных иголок. Я громко зашипела сквозь зубы. Ни о какой осторожности или осмотре местности больше не шло и речи, я должна была немедленно выбраться отсюда и размяться. Как угодно изменить положение тела.
С трудом я уселась на мешок, потом подняла ноги на соседний, одну за другой. Они ощущались ватными и совсем чужими. Словно две палки с места на место переложила.
Вернулся и страх.
«Если бы тут кто-то был, уже бы напал», решила я, уговаривая себя взбодриться.
Отчего-то я была уверена, что стать чьим-то главным блюдом до заката мне не грозило.
Страшнее оставалось другое: я понятия не имела, где находилась, а убраться отсюда требовалось до темноты. Сначала я решила было остаться здесь и дождаться следующих путников. Кто-нибудь обязательно меня подберёт если я не умру с голоду раньше. Но потом я отбросила эту идею. Что если ночные твари и в самом деле вернутся к вечеру, а потом окажутся упорнее в том, чтобы добраться до меня. Ведь другого мяса тут больше не было.
Я прикрыла глаза и очень аккуратно осмотрелась, готовая зажмуриться в любую секунду, если увижу что-нибудь жуткое. Например, то, что осталось от моих спутников.
Ничего примечательного не было видно. Я рискнула повернуться и проверить место, где вчера рядом с повозкой упала раненая лошадь.