Ким мне не очень нравится, продолжала Клава, стиль у него какой-то цыганский. А вот Адочка очень милая. Она сама попросила Визбора когда-то научить ее на гитаре играть.
К концу вечера я уже научился немножко разбираться в бардовских песнях и даже выучил наизусть несколько куплетов. К слову, оказалось, что барды пели не только простые песенки про солнышко лесное, запах костра и дальние тропы. В песнях нередко поднимались остросоциальные темы, звучали упоминания о «подъездах для начальников», «кабинетах с холуями и секретаршами» и прочем. Пелись эти песни по-другому, тише, что ли, и осторожнее. Оно и неудивительно вряд ли кто-то хотел, чтобы тексты песен про «пайки цековские» ушли куда-то наверх.
В общежитие я вернулся за пять минут до закрытия. Пришлось даже пробежать пару кварталов, чтобы успеть. Однако переживал я зря. Строгая вахтерша, обычно ругающаяся, когда кто-то опаздывал, только подмигнула мне:
Что, Матвейка, подружку провожал?
Ага, кивнул я, естественно, решил не посвящать милую старушку в подробности. Пусть думает так, как ей хочется.
Вернувшись в комнату, я, едва раздевшись, плюхнулся на кровать и попытался собрать мысли в кучку. Значит, незадачливый пацан Колька не виноват я был точно в этом уверен. Он просто оказался не в то время не в том месте и сейчас расплачивается за это. А еще нашелся неизвестный доброжелатель, который передает ему сладости в тюрьму Задача, которую мне предстояло решить, была сложной мало отмотать время назад, надо еще сделать так, чтобы невиновный был оправдан
Глава 16
Причина моих беспокойных ворочаний ночью была в другом: меня мучали обрывки каких-то странных и совершенно непонятных снов. Одни видения сменялись другими, я постоянно ворочался и просыпался. Наверное, это из-за того, что предыдущий день был очень насыщен событиями. Сначала мне снилась Клава, только не веселая девушка с гитарой за плечами и сборником бардовских песен в руках, а полная дама с сиреневыми волосами, которая, заявившись в общежитие, сообщила мне замогильным голосом, что я отчислен из института. Я проснулся в холодном поту и еще с полчаса, наверное, ворочался, пытаясь заснуть.
Потом видение сменилось: я очутился вместе со своим приятелем Валькой в каком-то роскошном зале среди множества угощений Валька, одетый в новый, с иголочки, идеально отглаженный костюм, держал под руку свою невесту в белом платье с фатой и слушал торжественные речи гостей. Я сидел рядом с Валькой. По левую руку от невесты сидела ее приятельница та самая, которая когда-то чуть не стала жертвой нападения на инкассаторов в универмаге «Молодежный». По лицу обоих молодоженов было понятно, что весь этот официоз их жутко утомляет, и они мечтают лишь об одном остаться поскорее вдвоем в квартире, где нет вообще никого, и не вылезать оттуда несколько дней. Прехорошенькая Тамарина подружка тоже скучала и с интересом поглядывала на меня
Родственники и знакомые, приглашенные на свадьбу четы Потаповых, один за другим произносили скучные тосты, молодожены скромно целовались и принимали подарки Бутылок на столах не было видно, но я был уверен, что в самоварах и чайниках, стоящих на столе, было не что иное, как водка и вино. Так и проводились свадьбы в СССР в разгар анти-алкогольной кампании. Внезапно раздался жуткий треск и грохот, раздались чьи-то крики, и видение исчезло.
Теперь перед моим взором появился бедолага Коля Фокин не подросток, который бегал по лагерю с жуткими воплями: «Убью!», а сорокалетний доходяга с помятым грустным лицом в старой замызганной рубахе и поношенных штанах с пузырями на
коленях, стреляющий сигаретки и деньги на пиво у прохожих. В глазах некогда вполне симпатичного и веселого парня, то есть уже мужчины, застыла какая-то невероятная тоска. Таким я и видел своего бывшего соседа, когда случайно встречал его на улицах Москвы.
Многие жители нашего района, по которому бесцельно скитался Колька, жалели бедолагу и, как и я, верили, что он просто попал под раздачу. Дворовые пацаны, те, которые были подобрее, общались с ним, как с ровесником и даже защищали от нападок местной шпаны. Они даже подкармливали несчастного пирожками, взятыми из дома у мам и бабушек. Мужики, копошащиеся в горожах, тоже преисполнялись сочувствия к Кольке, приглашали бывшего зэка за стол, накладывали чего-нибудь поесть и наливали стопочку В общем, так и жил он от милостыни до милостыни.
Как-то Коля, которому надоело шляться зимой по улицам, подрядился попрошайничать в переходах метро, но буквально через десять минут его оттуда вытолкали. Перед бывшим зэком открылась суровая правда жизни: нищенство в московском метро это не что иное, как хорошо поставленный бизнес. Безногие и безрукие попрошайки, жалобно призывающие пассажиров «помочь ветерану», не участвовали ни в каких афганских войнах. Они просто потеряли конечности либо в результате несчастного случая на производстве, либо замерзнув где-то по пьянке. Уверяющие, что им нечего есть, нередко уже с утра пахли сильным перегаром. На водку у них откуда-то деньги находились. Квартир «бомжи» тоже давно лишились или «помогли» ушлые родственнички, или облапошили «черные» риэлторы. В общем, деваться было некуда.