Говоря, это он нависал надо мной как большая живая башня. Я хотел ещё что-нибудь спросить, но не успел. За спиной раздался конский топот и к нам подлетел Пётр Голицын, недавно пожалованный спальником. Он резво соскочил с коня и бросился ко мне.
Государь! Слава богу, жив! Изволь, Пётр Алексеевич, быть во дворец. Матушка, Наталия Кирилловна, тебя кличет.
Я поморщился. Быстро же нашли они меня. Пахом, как услыхал, что разговаривал с царём, стал белее мела и бухнулся на колени. Прочие крестьяне, увидев коленопреклоненного старосту, тоже посрывали шапки и попадали на землю.
Ты пошто здеся! Как ты, смерд, посмел с государем говорить! Это мой тёзка уже старосте кричать стал. Замахнулся и оттянул того вдоль широченной спины. Из-за черных косм на стольника с ненавистью зыркнули глаза крестьянина. Видно Голицын это тоже заметил и ещё раз замахнулся нагайкой.
Возможно, если бы царь не дулся на меня и не отсиживался в глубине сознания, то я смог бы спокойно перенести незаслуженное избиение Пахома мало ли холопов порют, на то они и холопы. Но моё советское воспитание всё-таки дало себя знать и я, не раздумывая, бросился заслонять от удара невиновного. Стольник в последний момент остановил свою руку, а то так бы прилетело и мне. Он испуганно и с удивлением посмотрел на меня. Я понял, что повёл себя не по-царски, но отступать было поздно:
Стой! Не вини
Пахома, то я его спрашивал. Обернулся к крестьянам Подите, работайте далее. Айда, Пётр Алексеевич, коли матушка зовёт. Вон и кравчий мой спешит. От дворца, опережая метров на пятьдесят толпу прочих дядек и мамок, спускался Борис Алексеевич Голицын.
Князь, спустившись к нам на берег Яузы, по ошарашенному виду брата понял, что я учудил что-то, не соответствующее времени. Он отдышался, отёр рукавом пот с лица и сказал:
Уф, ну и силён ты, Великий государь, тайно бегать. Как сумел-то мимо Матвеева с Головиным пройти-то?
Я посмотрел на стольника, потом на кравчего. Посчитал, что первому будет достаточно уже удивляться несуразностям моего поведения, и попросил его:
Пётр Алексеевич, уведи всех этих дворовых, да скачи к крыльцу сообщи матушке, что сыскали царя. Скажи, что буду вскоре у неё, только с князем вот перемолвлюсь.
Тот посмотрел на меня, кивнул, вскочил в седло и поскакал на перехват пылящей толпы мамок и дядек. Молодой Голицын остановился перед ними, крича, чтобы вертались. Те притормозили, но возвращаться не стали.
Дождавшись, когда вокруг нас не останется чужих ушей, Майор сказал:
Ну, что набегался, Дима? Думать-то когда начнёшь, перед тем, что делаешь? Устроиться не успели, уже скандал царь пропал! Не уследили! Опять кравчий виноват, догляда за спальниками нет. Спальники на измену присели, не знают, как вину загладить.
Да, ладно, подумаешь, князь! Ну, сбежал, ну пошалил, мне ведь десять лет. Должно же у ребёнка быть детство?
Ты царь, а мать волнуется, вдруг подсылы Софьины тебя побьют или скрадут. Не всё надо позволять носителю делать.
Я и не всё позволяю, и пристально посмотрел на него.
Голицын видно вспомнил взгляд Пётр после его выговора мне с месяц назад и тему непослушания развивать дальше не стал. Я продолжил:
Не хочу я под домашним арестом сидеть! Царице, да и всем другим, придётся с этим смириться.
Мы пошли не спеша обратно в терем. По дороге я рассказал, как уходил и что видел.
Борис Голицын долго ругался, когда я закончил. Потом резюмировал:
Мы здесь как вошь на ладони. Пожелает Софья хлопнут на раз. Надо, государь, выбивать деньгу строить заплот надёжный, да вышки по углам.
Ага, Майор, и проволочку по заплоту пустить под напряжением, и ребят с калашами на вышки.
А чё, есть уже такое богатство? Так я завсегда согласный усмехнулся кравчий. Только я серьёзно, у меня два десятка верных холопов воинских набрано, ну, парочку из них ты уже встречал, так было бы мне спокойнее, если бы они все подходы к охраняемому объекту контролировали.
Оставь, Борис Алексеевич! Надо пока на миролюбии Софьи и моей молодости играть. Люд разбойный и лихой охрана отобьёт, а от московского войска можно только войском и спастись. Пока я малолетка и потехами своими не опасен, никто трогать не будет. А дальше чо загадывать? Бог не выдаст, свинья не съест! Прорвёмся. Однако, ты больше не пропадай и меня без известий не томи, то как-то без общей картины я весьма беспокойным становлюсь. А уж каким беспокойным Пётр бывает просто жуть.
А чего тебе нервничать, Дима? Он рискнул опять назвать меня тайным именем. Царское дело оно телячье: поел, наделал и жди, когда за тобой уберут!
Блин! С таким чувством юмора и Петрушиной злопамятностью, не быть тебе, Майор, генералом.
Ха! А можно сразу фельдмаршалом, государь?
Можно, но посмертно!
Он внимательно посмотрел на меня. Лицо смеётся, а глаза такие добрые-добрые, жаль только что "патроны кончились". Всё тестирует меня, как я хорошо носителя контролирую, и не боится пикировки с самодержцем. А он ведь практически единственная связь у нас с местной верхушкой. Из больших родов мало, кто в Преображенском быть захочет. Поэтому смиримся пока с его подначками и просто запомним. "Мстить" будем потом.