Царевна, ты не бойся, я этого не допущу, коли государем останусь. Я обещаю сестрица, что не буду в терем вас прятать.
Ты, Пётр мал ещё и царица, да бояре не станут слушать тебя. А Нарышкины нам, Милославским, стрельцов сегодняшних не забудут.
А ты Софья более думай, что мы с тобой не Милославские и Нарышкины, а Романовы. И государь это я! Пусть сейчас бояре ещё не знают меня дай срок всё изменится!
Царевна посмотрела опять на меня с изумлением.
Странно ты говоришь, братец. Больно мудрено для дитя. Научил тебя кто? Дьяк твой многомудрый Никита или Иван Нарышкин? Как я тебе могу верить?
А ты поверь мне ОлСофья! я схватил, её за руку. Царевна испугалась уж больно это выбивалось из привычного поведения этого времени и попыталась освободить ладонь. Я крепко сжал холодные пальцы и поднес их к губам. Софья в изумлении смотрела на меня, но позволила прикоснуться губами. Поцеловав, я с внутренним сожалением отпустил ладонь царевны.
Софья, я поговорю с матушкой, пусть ты будешь, а не она правительницей, покуда я не вырасту. Я тебе мешать не буду. Только смуту давай закончим! Не дело смердов баламутить и кровь царскую проливать!
Царевна задумалась. Я смотрел на неё и любовался. Так же морщит лобик как Оленька, когда думает. Наконец Софья решилась.
Хорошо братец, я спрошу совета у Василия Васильевича да других ближних мне людей.
Тут в горницу вбежал сам Васька Голицын.
Софьюшка! он остановился, увидев меня, и выдавил Государь?!
Я встал. Встала и царевна.
Добро же сестрица! Я пойду к матушке и обскажу ей разговор наш, как мы условились.
Голицын недоуменно переводил взгляд с меня на царевну и обратно. Видно, что он очень хотел узнать, о чем была наше беседа, но не решался. Наконец он поклонился мне и царевне и сказал:
Государь, выборные от стрельцов с челобитьем пришли. Надобно выйти к ним совместно с царицей. Я уже и за патриархом послал.
Я кивнул и вышел. Чуть задержавшись в сенях, я услышал, как князь спросил:
Софьюшка, что он хотел? Смущал ли тебя? Грозил ли? И пошто он один тут.
То наше дело с братом! Не след тебе мешаться.
Я пошёл дальше по переходу в сторону своих покоев. Интересно, как выглядел Васька после такого ответа. Что он мог подумать о нас с Софьей?
Уже пройдя половину пути, я услышал, что за мной кто-то крадется. Естественно я подумал, что это мои провожатые. Решил напугать их, спрятавшись за колонной. Не прошло и минуты, как я увидел идущего за мной холопа Бориса Голицына. Ни Андрея, ни Степана не было. Пришлось показаться и окликнуть его.
Ты кто таков?
Сенька я, государь, холоп князя Бориса Андреевича Голицына ответил мне мой тайный преследователь, поклонившись.
Почто идешь за мной, таясь?
Боярин просил меня и брата моего охранять тебя государь тайно.
Из-за другой колонны вышел ещё один оружий человек. А за ним показались и Степан с Андреем Матвеевым. Степан с вызовом поглядел на Голицынского "боевика" и подошел ко мне.
Государь, дозволь проводить тебя обратно к царице. Стрельцы опять к Кремлю пришли.
Хорошо,
веди! Мы уже впятером скорым шагом поспешили обратно.
У царицы я застал только Никиту и Бориса Голицына. Теперь в прихожей было значительно больше вооруженных людей. Матушка обрадовалась моему приходу, улыбнулась. Тепло этой улыбки обдало всего меня, и я почувствовал, как внутри проснулся Пётр. "Дядь Дим ты куда ходил?" "Потом расскажу Петя. Надеюсь, что это спасет и нас, и дядьку Ивана".
Вскоре подошел Иван Кириллович и с ним стрелец. Они сообщили, что большое количество стрельцов пришло вслед за челобитчиками в Кремль просят принять челобитную. Многие из них были оружие, но теперь бунтовщики вели себя куда смирней вчерашнего. Встретить их надо уже не на Красном, а на Постельном крыльце, куда и боярам не всем дозволялось обычно быть. При этом вид у Ивана был встревоженным и отчасти растерянным. Он не стал сопровождать нас, забрал Степана и вновь ушел в покои к Марфе.
На крыльце практически повторилась картина предыдущего дня. Стрельцы, барабанный бой, шум, выкрики. Только теперь впереди толпы стоял Иван Хованский вместе с группой выборных. Наверху столпились опять ближние к Софье и к нам бояре, разве что Софьиных было больше. Когда я вышел, по толпе пронеслось "царь, царь вышел" и многие, кто был ближе к крыльцу, упали на колени. Матушка, также как и вчера, крепко держала меня за руку. Тут же был брат Иван и сестры во главе с Софьей. Стоявший на крыльце Патриарх Иоаким благословил меня, матушку и остальных царедворцев.
Государь! громко начал князь Хованский Холопы твои, стрелецкие люди, бьют челом за неправды, чинимые боярами, да просят извести измену, что во дворце твоём обитается и зовется Ивашкой и Кириллкой Нарышкиными. Отдай ты в приказ разбойный для спытания замыслов речёных Ивашку да Кириллку, да других изменников боярских, кои в челобитной тебе названы.
Он поднялся и с поклоном протянул свиток. Челобитную из рук Хованского принял Борис Голицын.
Стрельцам сказали о царском указе собрать завтра после обедни Думу и звать на неё Патриарха да выборных от стрельцов, да от посадских людей московских.