Почем товар? спросил я у молоденькой и пикантной продавщицы. Она взглянула снисходительно и устало моргнула:
Что вы сказали? она смотрела теперь прямым вызывающим взглядом. На ее лице, густо выпачканном косметикой, сияли огромные серые глаза. Про такие давно уже сказано это не глаза, а озера. Многим бы хотелось в них утонуть, но я не стал себя искушать.
Девушка, мне нужен подарок. Для женщины лет двадцати трех-четырех
В двадцать три мы не женщины! ее озера повернулись ко мне и обдали холодом отчуждения. Потом в озерах заволновалась вода и начался маленький шторм:
Не понимаю: приходят и не знают, что надо.
Мне надо вот эти джинсы! Я рассмеялся и потянулся рукой вперед, захотел их потрогать.
Прикасаться нельзя! Эти брюки под закуп. Она нахмурила свой бледно-розовый лобик. Сдавайте десять килограмм шерсти или же она задумалась и сжала сердито губы. Но почему она сердится? И тогда я не выдержал:
Значит, надо пять баранов остричь, чтоб еще одного барана одеть?
Девушка фыркнула и неожиданно улыбнулась.
А вы несовременный, да-а? она тянула немного гласные, наверно, у кого-то перенимала. Не беспокойтесь, эти джинсы не залежатся. Что? Что-о-о вы сказали?
Да ничего! Дайте мне любые духи.
Любые не могу-у. Даю только хорошие. Она наклонилась под прилавок и вытащила оттуда зелененькую коробочку. Вот «Малахит». Между прочим, последние
Если последние, то заверните!
А духи не завертывают. Они сами в футляре. Да-а-а. Она опять фыркнула и покачала укоризненно головой. Она, видно, за что-то меня осуждала. Но все равно я решил ей надоесть:
Скажите, где живут у вас Шутовы?
Ритка-то или Леонид как его?
Они, они! я вздохнул облегченно, да и продавщица смотрела на меня теперь веселей.
А вы пройдите до конца улицу. И начнется бор. Они там и живут. Зеленый дом, большие ворота.
На этом мы и простились. Я пошел вперед быстрым шагом. И через двадцать минут был у цели. Дом был, действительно, зеленый, и ворота были большие, окованные железом. Возле ворот стоял Леня. Он как будто бы ждал.
Ну, наконец-то! он кинулся ко мне, и мы обнялись, как после долгой разлуки.
Надолго к нам? Три дня проживешь?
А у гостей, Леня, не спрашивают. Именины-то не отпраздновал?
Тэбя жду, дарагой! Прахады, кацо, гостэм будэшь! Леня засмеялся и потащил меня за рукав в ограду. И тут я увидел женщину! Это было чудо, нет, лучше чуда! О такой можно грезить ночами, за нее можно и умереть.
Она стояла на крыльце, улыбалась. На ней было платье вишневого цвета, на шее розовый шарфик, повязанный набок. А глаза совершенно черные, с синеватым отливом, смотрели прямо на меня и призывно лучились. Так смотрит мать на свое дитя, так смотрит сестра на любимого брата.
А мы вас так ждали! Правда, Леня? Мы ведь так ждали! Все глаза проглядели.
Правда, Рита. Ну как же? суетился Леня возле меня, и мне стало так хорошо, что я зажмурился. И кругом сосны, сосны.
Так вы, значит,
с Леней учились? спросила Рита и, не дождавшись ответа, протянула мне сверху руку, точно бы собиралась поднять меня на крыльцо. И странное дело, я подчинился, я тоже подал ей руку, и она легко меня подняла сразу же на вторую ступеньку. Теперь я стоял с ней рядом, только мое лицо было чуть пониже, но я уже слышал ее дыхание. И только одно мешало я почему-то стеснялся смотреть ей прямо в глаза, и она тоже почему-то смущалась. Так прошла минута, может, меньше минуты, и она снова заговорила:
А вы не ответили. Вы, значит, с Леней учились?
Да, да, я с Леней учился в одной школе, на одной парте сидели. У нас в классе было восемь мальчишек.
А где же они теперь? она хмыкнула и посмотрела на меня в упор. Ресницы над глазами дрожали, порхали и походили на юрких стрижей.
Ну, где же они?
Иных уж нет, а те далече я вздохнул, а она рассмеялась.
Стишки читаете. Я в них не секу она опять засмеялась. Смех был густой, маслянистый, как у цыганки. И так призывно, цыганисто сверкали глаза. Но все равно лицо ее притягивало к себе, не отпускало.
Мальчики, а теперь в дом, в дом. И она шагнула вперед, потом оглянулась.
Ленечка, приглашай гостя. Ты что-то у меня онемел.
Мы прошли веранду и попали в длинный вместительный коридор. Рита шагала королевой. Плечи ее слегка подавались назад и чуть заметно покачивались. По плечам рассыпались волны, такие же черные, как и глаза. Не волосы, а вороново крыло. Цыганка Аза, подумал я и рассмеялся.
И вот мы в большой комнате, просторной, почти квадратной. На стене нарядный красный ковер. Посредине широкий стол, заставленный бутылками, рюмками. Ножки у стола гнутые, львиные. А слева от стола книжная стенка, но книг там мало больше посуды. Хрусталь, фарфор, серебро. И все это горит, цветет и слепит глаза. И я сразу же не выдержал:
Хорошо живете! Богато!..
Значит, понравилось? Рита оглянулась, и у ней заметались ресницы. Ну ладно, не отвечайте, все равно скажете, что понравилось. А я вижу, вижу, догадываюсь. Я же цыганка на расстоянии читаю.
Цыганка?
Ты ее слушай, вмешался Леня. Она наговорит. Артистка. В комитете комсомола у ней культмассовый сектор.