Все это в прошлом уже Однако не в столь уж и дальнем.
Слушаю, господин сотник! подскочив к крыльцу, вытянулся десятник, старый Мишин знакомец, Златомир, в крещении Евтихий. Красив молодец, хоть куда! Чернобров, черноок, до женского пола жаден. Пожалуй, не слишком умен, зато верен, и вообще по жизни упертый. Чего захочет добьется обязательно. Недостатки ну вот, опять же девки Очень уж до них охоч, не одну юбку то есть запону не пропустит! Даже и на поневу замужних! западет, бывали случаи. Одно слово бабник. А на Добровою вот взглянул да тут же скривился, хорошо не сплюнул. Не глянулась!
И это неправильно! Не бывает некрасивых дев. В каждой своя красота, с первого взгляда, может быть, и не очень-то видная. И не нужно девушек обижать. Никогда. Десятнику Златомиру, к слову сказать, нужно не забыть объявить замечание, поставить на вид чтоб с таким постным лицом на девушек не смотрел бы!
Двух унотов к пристани подошли, Злат. Как сам-то? Как дева твоя? Не скоро еще до свадьбы?
Десятник расцвел как же, сам господин сотник его помнит и про все его дела знает! Ну так а как же? Чай, Златомир-то хоть и недавно десятником, а не просто так храбрость и верность свою делом доказал, все в том же Царьграде.
Вполуха слушая ответы воина, Михайла все поглядывал на Добровою. Ей бы переодеться не худо для лодки-то Хотя времени-то уже
и нет.
Удачи тебе, Златомир! Пусть помогает тебе Господь и все святые.
Едва только сотник и сопровождающая и его дева успели спуститься к пристани, как тут же подскочили двое лохматых мальчишек, хоть и без кольчуг, однако с кожаными поясами, при мечах и с ножами. Чтоб видно было не какие-нибудь там закупы или смерды, а уноты, воины младшей стражи!
Унот Благослав!
Унот Гостята!
Похожи были, словно пресловутые братья из ларца одинаковые с лица. Оба худощавые, юркие, сероглазые. Только волосы у Благослава темные, у Гостя-ты же вихры белые, словно лен.
Пристань в Ратном уже была выстроена шикарная. Собственно, не сама пристань, а то, что рядом, так сказать инфраструктура. От села к главному грузовому причалу шла вымощенная булыжниками дорога, вдоль которой располагались торговые рядки и склады, у самой же пристани, на самом бережку, местные богатеи выстроили в складчину постоялый двор, естественно с корчмой, где варили пиво, медовуху и бражку не только по праздникам, но и во все иные дни, периодически чтоб было. Тем более что разлитый по запечатанным глиняным кувшинчикам (местное производство) хмельной товар в сезон расходился быстро, как и горячие пирожки. Так же влет уходили «пивные» плетеные баклажки из лыка и липы. Собственно говоря, сезонов было два зимний и летний. Зимой реки использовались в качестве санных путей, в межсезонье же, когда только становился лед или, наоборот, в ледоход никаких проезжих путей не имелось практически повсеместно. В свое время римляне до этих мест не дошли и дорог не построили.
Когда-то не так и давно Михайла задумал было своими силами вымостить-починить зимник (чтоб был и летником) в сторону Нинеиной веси и дальше, на выселки, да дед Корней на пару со старостой Аристархом вовремя отговорили юного сотника от этой дорогостоящей и пропащей затеи. Ну, собственно, при почти полном господстве натурального хозяйства дороги как-то не очень-то и нужны. Строго говоря, и в летний-то сезон прибыль от продажи алкоголя, пирогов, свечек и прочего исходила лишь от торговых караванов, ладей, идущих по пути из варяг в греки и обратно. Караваны, конечно, в сезон появлялись периодически но не слишком-то и часто. Соседям же здесь, в Погорынье, ни пиво-бражка, ни пирожки были как-то не очень нужны сами пекли-варили. Правда, в голодное время меняли пирожки на свежую рыбу, кою ратнинцы нынче брали из милости: мол, рыбы-то мы можем и сами наловить, а вот вы где до конца лета-осени муку возьмете? Сами ратницы нынче были с хлебом те, кто посадил озимые, как и советовал Миша.
Хо, это кто еще? положив весла в лодку, белоголовый Гостята обернулся с мостков.
Сотник с Добровоей и другим унотом, Благославом, дружно повернули головы, полюбопытствовали. И немудрено: с косогора вниз, к речке, бежал абсолютно голый мужик лет сорока, лысоватый, с растрепанной бородою, круглым брюхом и кривоватыми волосатыми ногами. Бежал вовсе не потому, что за ним кто-то гнался или, наоборот, кого-то хотел догнать. Просто бежал. Что-то орал и пытался затянуть песню, да не простую, а про древнего жесткого бога Ящера:
Сиди, сиди Яш-ша! Под ракитовым кустом! Сиди, сиди
Оп! Запнувшись о кочку, голый певец нелепо взмахнул руками и кубарем скатился в омут.
Мефодий. Новгородский торговый гость, со знанием дела пояснила Добровоя, похоже, ничуточки не смущенная видом голого мужчины. Вторую седмицу на постоялом дворе сидит. Все запасы браги выпил, гад ползучий, мои на него за это ругались.
Торговый гость Миша уселся в лодку, на резную корму, как и положено должностному лицу, облеченному немаленькой властью. Купец, значит. Так он торговать должен, а не днями напролет бражку пьянствовать! Э-э! Не утоп бы! Уноты, братцы, помогите-ка