Нет. Ни в коем случае.
Это была не просьба.
Ты не понимаешь. Даже если бы я могла это сделать, за нами следят камеры наблюдения.
Камеры наблюдения?
Да. Потом я напоминаю себе, что он древний. Как кинокамеры. Но меньше. И они практически везде, когда речь идет об общественных местах.
Какое ужасающее развитие событий. Он хмурится и обводит взглядом комнату. Камеры можно отключить?
Да, сэр. Охранник кивает. Или запись можно удалить. Я буду рад сделать это для вас.
Я ценю это. Иди сюда, Скай. Не заставляй меня просить снова.
Все мое тело дрожит от потребности.
Если ты не будешь питаться, ты умрешь, говорит Лукас. Это, конечно, выбор, который ты можешь сделать. Но ты должна знать, что это произойдет не сразу. Высыхание занимает некоторое время, даже у новорожденного. Сначала голод овладеет тобой. Мы стоим в центре города. Представляешь, какую резню ты устроишь?
Ты позволишь
этому случиться?
Он только вздыхает.
Последнее, что мне нужно, это внимание человеческой прессы или властей. Если ты сделаешь это сейчас, когда я здесь, у тебя будет больше шансов никого не убить. Я сильнее тебя, я могу одолеть тебя, если понадобится. Или просто заставлю тебя вести себя хорошо.
Обещай, что не позволишь мне никого убить.
Через мгновение он кивает.
Медленно иди сюда.
Зазвенел лифт, и из него выскочила красивая чернокожая женщина в костюме.
Подождите! Не причиняйте ему вреда. У меня есть пакеты с донорской кровью.
Ты выглядишь прямо как твоя бабушка, с улыбкой говорит Лукас.
Мистер Торн. Какой сюрприз.
Видимо, нет.
Он отпускает охранника и берет у нее пакет с кровью. Его нос морщится от отвращения.
Ты сказала донорская кровь? Он откусывает конец прикрепленной трубки и высасывает немного. Это отвратительно. Она холодная, и чувствуется вкус пластика.
Я неоднократно встречала Хелену Коул. На рождественских вечеринках и тому подобных мероприятиях. Она высокая, с натуральными волосами, а ее гардероб просто бесподобен. Все лучшие дизайнеры и обувь, за которую я бы убила. Но все, что я сейчас вижу, слышу и чувствую, это ее кровь. Все, на чем я могу сосредоточиться, это то, как быстро бьется ее сердце, и вена на ее шее.
Я не помню, как приняла решение. Я просто знаю, что собираюсь выпить ее досуха. Осознание этого отражается на ее лице, и она достает из кармана пальто пистолет. Умно с ее стороны. Хотя это ничуть не тормозит меня. Я уже не в состоянии мыслить здраво.
Мое тело рвется вперед, руки тянутся, готовые схватить ее, пока я не врезаюсь спиной в Лукаса. Одна из его рук обхватывает меня, прижимая мои руки к телу, а трубка от пакета с донорской кровью просовывается между моими губами.
Пей, приказывает он.
И я с благодарностью выполняю приказ.
***
Когда вы попросили мою бабушку позаботиться о вашем поместье на время вашего отсутствия, она приняла это поручение близко к сердцу. Хелена Коул сидит за своим большим письменным столом, изображая спокойствие. Правда, она настороженно наблюдает за нами обоими, и я сомневаюсь, что она далеко спрятала пистолет. Что, честно говоря, вполне справедливо. Не только наблюдать за вашими активами, но и инвестировать значительную часть и развивать их в то, что теперь стало «Торн Групп».
Мне всегда нравилась Ширли. Лукас сидит рядом со мной, скрестив ноги. Он то и дело бросает любопытные взгляды на компьютер и стационарный телефон. Любая новая технология, похоже, вызывает у него большой интерес. Мне очень жаль, что она умерла.
Спасибо. Она часто вспоминала вас с нежностью.
Я сижу в углу дивана с третьей упаковкой кровяного сока. В кабинете Хелены спрятан холодильник с запасом на случай непредвиденных обстоятельств. Хотя холодная кровь не лучшее, что я когда-либо пробовала, но она утоляет мой голод. И это главное. Теперь, когда я могу ясно мыслить, мое поведение внизу приводит меня в ужас. В тот момент не было меня. Никаких признаков морали или человечности. Только голод. Такое не должно повториться.
Она работала на тебя?
Когда ей это было удобно, говорит он. Я оставил ей достаточно денег, чтобы она могла делать все, что захочет. Но меня не удивляет, что она все это построила. У нее был острый ум и сильное сердце. А еще ей быстро ставало скучно, и она всегда искала новое испытание.
Слово «дочь» снова возникает в моем сознании, окруженном этой странной неподвижностью. Но я держу его при себе. Возможно, это просто мое воображение. Однако, учитывая последние события, это больше похоже на странные экстрасенсорные способности. Пока что расспросы Лукаса ни к чему хорошему не привели, поэтому я держу рот на замке и слушаю.
На стене висит черно-белая фотография. Лукас и маленькая девочка стоят возле пианино в доме, где я только что была. Судя по стилю одежды, она была сделана, вероятно, где-то в середине прошлого века. Неудивительно, что он считал Ширли членом семьи, если знал ее с детства. Наряду с этой фотографией в рамке стоят различные дипломы, присужденные Хелене.
Управляющий директор, говорит Лукас, читая с таблички на столе. Общество прошло долгий путь.
В отношении некоторых вещей. Но всегда можно добиться большего. Моя бабушка написала правила обращения с вами и вашей собственностью, говорит Хелена беззлобным тоном. Последние семьдесят лет, пока вы спали, периодически проводились инспекции вашего дома. Любое необходимое обслуживание проводилось только в светлое время суток. Вас никто не должен был потревожить. Что же пошло не так?