Все эти люди твои друзья?
Некоторые, говорит он. В основном это те, кому нужно было видеть отца снова на ногах. Они помогут распространить новости. Когда он сказал, что собирается заснуть на столетие, это вызвало большой переполох. Они должны знать, что он вернулся и с ним не стоит шутить.
Но он не спит.
Откажись мы от крови надолго, и мы впадем в нечто похожее на кому. У тебя или у меня не хватит сил, чтобы очнуться. Но отец стар, у него своеобразная воля, и я уверен, что ты пахла просто восхитительно.
Все больше гостей выходят на улицу, чтобы понаблюдать за нами. Так странно.
Сегодня будет еще одна демонстрация силы?
Да. Именно так. Вампиры любят хорошую войну за территорию. Они находят все это очень захватывающим, воруя друг у друга дерьмо и убивая так называемых друзей. Им есть чем заняться, чтобы скоротать время. Мы не все такие, но их достаточно, чтобы стать проблемой. Это проблема вечной жизни: человек становится извращенцем. Даже совет и его правила не могут полностью искоренить это. Так что мы сэкономим время, если покажем идиотам, что лезть в нашу семью плохая идея. Даже если сейчас нас здесь собралось всего несколько человек.
Но Лукас и Арчи не были друзьями.
Ни капельки. Они никогда не ладили. Но Арчи не прекращал своих попыток связаться с отцом на протяжении последних тридцати лет только потому, что не хотел, чтобы тот проснулся и заявил о своих правах на его территорию. Полагаю, он был прав. Однако руны не ослабевали, и я оставался рядом, так что вот мы и получили то, что получили. Он прислонился к одному из столбов беседки, скрестив руки на груди. Отец нарушил правила, создав тебя, а затем отказавшись позволить им казнить тебя. И нравится ему это или нет, но теперь он сила, с которой должны считаться, по крайней мере, в этом районе. Люди должны видеть нас сильными и едиными.
Как эти гости смогли пройти через руны?
Потому что Лукас позволил им это сделать. Генри улыбается. Он может проводить политику открытых дверей, если захочет. Руны ведут себя в соответствии с его желаниями. Особенно теперь, когда он проснулся.
Руны это то, с чего начался миф о том, что вампиров нужно приглашать в дом?
Нет. Это правда. Но в доме должен жить человек. Это должен быть чей-то дом, говорит он, заправляя прядь светлых волос за ухо. У него несколько пирсингов. Все эти вопросы. Неужели отец ничего не рассказал?
Только кусочки и обрывки информации.
Что бы ни создало нас, у нас были слабости, говорит он. Бегать по улицам при дневном свете поджаришься. Мы не можем войти в человеческий дом без приглашения, но любое другое здание без проблем. Серебро жалит при прикосновении. Но кол в сердце испортит тебе всю ночь.
А как же кресты и чеснок?
Чушь. Полная ерунда. Когда-то на Папу давили, чтобы он придумал, как решить проблему, связанную с тем, что мы нападаем на его духовенство. А потом оказалось, что мы якобы все суперрелигиозны и не любим приправы. Идиот.
А Лукас чувствует, где мы находимся? спрашиваю я. Я знаю, что он может делать такие штуки, когда ты чувствуешь его в середине груди «принуждение». Ну, когда он чего-то хочет. Но может ли он на самом деле сказать, где мы находимся?
Нет. Мы можем чувствовать это, как ты говоришь, «принуждение» на расстоянии. Это он говорит нам, что хочет, чтобы мы позвонили домой или что-то в этом роде.
И он может заставить нас, если мы находимся лицом к лицу. Но это не сверхъестественный GPS. Он не может найти нас через связь. Ты же не думаешь уходить? Генри наклоняет голову. Я не лгал, когда говорил, что ты не захочешь сейчас оставаться одна.
Нет.
Хм. Он вздыхает. Эта жизнь может быть тяжелой и одинокой. Проходят столетия, а мы остаемся неизменными. Человеческие жизни ярки, но быстротечны. Дай семье шанс прирасти к тебе, милая. Никогда не знаешь, может, кто-то из нас тебе понравится.
То, как на нас смотрят, раздражает. И с меня хватит.
Генри ухмыляется.
Посмотри на себя со своими силовыми приемами.
Что?
Ты повернулась к ним спиной. Это значит, что ты не боишься, что они на тебя нападут. Очень по-девичьи. Не оборачивайся, ты все испортишь.
Мне просто надоело, что они пялятся. Я качаю головой. Неужели все должно что-то значить?
Бессмертные склонны все переосмысливать. Благодаря тому, что у нас столько времени.
Отлично.
Отец что-то вроде легенды среди нашего рода. Это делает их любопытными. Он не создавал других вампиров со времен меня, а это было много веков назад, говорит он. Они гадают, что это значит, что он обратил тебя. И им интересно, насколько сильной тебя сделала его кровь. Первые десять лет, или около того, мне постоянно бросали вызов. Утомительно, черт возьми.
Ты сказал, что он поклялся больше не делать этого.
Он кивает.
Да. Но это его история. Он бы не оценил, если бы я поделился. Что тебе действительно нужно понять, Скай, так это то, что мы его семья. Мы одновременно и его сила, и его слабость. Он долгое время был один. Для такого существа, как он, нужно очень многое, чтобы принять концепцию разделения своей долгой жизни с другими.