Твои шутки всегда плоские и абсолютно несмешные, отшипевшись, с облегчением выдохнула Ёшка. Марш обратно в карантин, а то
Наябедничаешь Рене? усмехнулся Полянский. Ёшка, брось! Мы соприкасались без скафандров и с ними, и с друг другом несколько часов подряд. Очень плотно, кстати. Непосредственно.
Он явно имел в виду ссадины и растяжения, полученные при транспортировке обезумевших разведчиков. И Полянский был прав. Ёшка понимала, что Рене отправила его в карантин только, чтобы соблюсти инструкцию. Формально, для отчёта.
О! сказала она, принимая реальность. Полянский сейчас оказался очень кстати. Так ты мне поможешь? Быстро говори: да или нет?
Нет!
быстро сказал Ким. А что ты хотела?
Зайти в изолятор. Кое-что проверить. А ты бы в это время мог взять у них анализ мочи
Как?
Ну Как-нибудь
Ёшка легонько потарабанила пальцами о стену изолятора. Машинально, в задумчивости. Это было совсем безопасно, и она твёрдо знала, что этого слабого звука не услышат за мощной звукоизоляцией, и никого пациенты сквозь односторонне прозрачную стену не видят, но вдруг оба разведчика разом повернули головы в её сторону. Они странно осклабились улыбаясь и хищно скалясь одновременно, и вдруг двинулись прямо на Ёшку и Кима, остолбенело застывших по ту сторону «экрана». Встать Кравец и Смит не могли, они сделали несколько неуверенных движений на четвереньках, а потом сразу оба рухнули как подкошенные на мягкий пол изолятора и поползли на локтях, волоча за собой бесполезные тряпичные ноги.
Как ты думаешь, задумчиво спросила Ёшка. Если бы у них был шпинат, они бы кидались им в нас сейчас?
Глава шестая. Первая встреча
Это здесь? Рене спросила, скорее всего, просто, чтобы что-нибудь сказать, потому что молчаливые серые, нависшие друг над другом плато, давили и прессовали своей невозмутимой мрачностью.
Флаер добрался до края ущелья, а потом им пришлось ещё идти по плато, и каждый шаг давался Рене с трудом. Воздух здесь был густ и тяжёл, давил даже сквозь шлемы, казалось, прямо на мозг, минуя черепную коробку. Рене тяжело дышала, схватившись за монолитный кусок каких-то плотных пород. Она с завистью заметила, что правый Ю даже не запыхался.
Я задержался там, разведчик показал рукой в глубь плато, над которым нависала верхняя платформа. Кравец и его левый собирались выгрузить оборудование и подождать, пока я запрограммирую робота-лётчика на верхнюю съемку. Вернулся, а они уже всё. Ничего не говорят, только смеются совершенно безумно.
И ничего? понимая всю безнадежность вопроса, всё-таки откликнулась Рене.
Никаких подозрительных звуков, теней или преломлений света. Ничего странного. Вообще, вздохнул Ю Джин. Я занимался роботом минут восемь. Не больше. И был совсем рядом. Можно сказать, что вот на минуту отвернулся
У меня тоже по нолям, пожаловалась Рене. Никаких соображений по этому поводу.
Она уже физически чувствовала, как мысли в её голове монотонно ходят одна за другой по кругу. Рене снова и снова запускала эту изъезженную на десять тысяч раз карусель в поисках какой-нибудь подсказки.
Мы обязаны найти решение, нисколько не сомневаясь в том, что так оно и будет, произнёс Ю Джин.
Ага, кивнула Рене. Должен же быть какой-то выход. Не бывает, чтобы вот так ни с того ни с сего Тут явно должны быть возбудители, влияющие на значения катехоламинов.
Ю Джин промолчал, и они вместе, не сговариваясь, обернулись к бездне, в которую обрывалось очередное плато. Все та же картина рыхлые кульки высохших мочалок на острых, гладких пиках. Скорее всего они «питаются» постоянным движением ветра сквозь бахрому «листвы». Накануне в отчётах по составу атмосферы Рене обнаружила наличие переносимых воздухом клеток, похожих на гаметы или пыльцу.
Куполообразный выцветший серый горизонт. Что там, внизу, они и представить себе не могли. Глубже нескольких ступенек плато юркому флаеру спуститься не удалось. Чем ниже, тем больше густел воздух, и наступал момент такого прессинга, что сразу становилось ясно это опасно для жизни. А ещё чуть погодя что это просто невозможно. Ощущения такие, словно спускаешься на дно океана. Только толщи воды заменяли массивы уплотняющейся атмосферы.
Тихо, Ю Джин вдруг плотно придвинулся к Рене и шепнул негромко, но внятно. Только не делай лишних движений.
Рене медленно обернулась. В глубине плато, там, где нависала «крыша» верхнего яруса, ощутимой горкой высилась бурая фигура, похожая на большого медведя гризли. Ещё пару минут назад её там не было. Совершенно точно не было. Девушка даже сморгнула пару раз, настолько нереальным казалось происходящее. Но фигура не исчезала, и Рене непроизвольно схватила Ю Джина за рукав мягкой форменной куртки.
И-и-и, почти неслышно заскулила Ренета Гомес, сама не ожидая от себя такой реакции. Первобытный страх перед неожиданностью просочился
через все наработанные часы психологической подготовки. Разведчик осторожно и успокаивающе погладил её по пальцам, впившимся в его куртку.
Он не двигается, шепнул. Может, это что-то вроде миража. Не паникуй.
Рене, замерев на краю обрыва, изо всех сил вглядывалась в застывшую бурой массой фигуру. Первая волна паники спала, и теперь сознание автоматически фиксировало всё, что можно разглядеть на расстоянии. Четыре неуклюжих отростка, напоминающие лапы. Неестественно заваленную позу (очевидно, существо или галлюцинация пыталось сидеть, опрокинувшись на гладкие плоские камни). Рене показалось, что она видит даже любопытно настороженные в их сторону уши на крутолобой бурой голове. Похоже, что фигура сидела к ним спиной, потому что на верхней части этой странной инсталляции не наблюдалось ни глаз, ни рта, ни носа. Ничего такого, к чему можно было обратиться, как, например, к собеседнику. Только невнятный, бугристый шар, переходящий в подобие еле намеченной необъятной шеи, стекающей во второй шар, на котором существо как бы сидело.