смерть это пустота. Почему я здесь? Почему я все еще говорю с тобой?
Морт не отвечает. Что-то в его взгляде становится взволнованным, человеческим. Не
понимаю. Я хмурю брови, а он растерянно поводит плечами.
- Я не думаю, что у меня есть возможность... Он запинается, наблюдая за тем, как в
смятении дрожат его руки. Мнет их и сглатывает. Не думаю, что могу объяснить.
- Что именно? Почему я здесь?
- Почему я здесь. Почему не могу уйти. Почему... почему жжет.
Мужчина прикладывает длинные пальцы к сердцу, нелепо дергает уголками губ и на меня
переводит странный взгляд. Я неуклюже стираю со щек слезы.
- Что же в этом необычного? Тебе больно.
- Мне не может быть больно.
- Потому что ты Смерть?
- Потому что я мертв. Ноа сводит брови и сходит с места, едва не задев Хэйдана. А тот, конечно, ничего не замечает. Присаживается рядом с моим телом и закрывает глаза.
- Но когда умирала мама... нахожусь я, смотря на мужчину, тебе не было больно?
- Пожалуй... знаешь, я давно потерял Джин. Я любил ее. Но давно потерял.
Я сплетаю на груди руки и сканирую Смерть настороженным взглядом. Он говорит в
странной для себя манере. Нерешительно. Отрывисто. Что его так мучает?
- Меня мучает мысль, что я должен забрать тебя. Свою дочь.
Растерянно смотрю на Ноа Морта и часто моргаю. Он... он выглядит таким грустным и
несчастным, сбитым с толку человеком. Это цепляет меня. Я ощущаю связь между мной и этим
существом. Незримую, тонкую связь, которая возникает только между близкими.
Между отцом и дочерью.
Я не могу сдержать улыбки. Правда, она получается кривой. Да и слезы тут же вновь
скатываются по щекам, будто еще глупее я не могу выглядеть. Я приближаюсь к Морту. Я не могу
себя остановить. Я поднимаю руки и прижимаю его к себе. Крепко-крепко, словно он моя
поддержка и опора. Словно я доверяю ему и принимаю его.
- Ари...
Он неуклюже кладет ладони поверх моих плеч, стоит обездвижено, наверно, понятия не
имея, что делать, как реагировать, а я утыкаюсь носом ему в грудь. Он тяжело дышит, я чувствую, как внутри него что-то трепещет и дрожит. Жмурюсь и содрогаюсь от плача.
- Истории должны заканчиваться, Ноа. Слезы катятся все сильнее и сильнее.
- Истории живут вечно, Ариадна.
- В отличие от людей.
Он молчит. Нерешительно обнимает меня и кладет подбородок мне на макушку.
- Я увижу... увижу маму? Запинаясь, спрашиваю я и захлопываю ладонью рот. Мне нельзя
плакать, нельзя, нельзя. Она будет со мной?
- Она всегда с тобой.
Я плачу. Умирать сложно. Не помню, чтобы люди говорили об этом. Обычно все так
уверенно кричат, что умирать легко и просто, что жить сложнее и так далее, но это полная чушь.
Люди должны жить. Люди должны наслаждаться жизнью. Раньше я думала, что все мы
родились, чтобы умереть: эдакая странная издевка, мол, всем нам все равно придется с миром
попрощаться рано или поздно. Но теперь я понимаю: мы родились, чтобы жить.
Как просто быть рядом с друзьями. Как просто отмечать дни рождения. Как просто с
улыбкой встречать хорошее и со слезами встречать плохое. Как просто ссориться и ждать, что все
наладится. Как просто ошибаться и учиться на ошибках. Как просто говорить отцу или маме, что
ты их любишь. Как просто доверять секреты брату или сестре.
- У людей это вызывает проблемы. Неожиданно тихо усмехается Ноа и глядит мне в глаза,
отстранившись. Все, что ты назвала. Обычно, это самое сложное.
- Вот тебе еще один факт про людей, мистер Смерть. Я стираю со щек слезы. Мы всегда
все осложняем. Но понимаем, что мы все усложняем, лишь тогда, когда усложнять уже нечего.
Повожу плечами и усмехаюсь. Как там говорится... ну...
- Что?
- Дорожишь, когда потеряешь?
- Наверно.
- Что-то в этом духе.
Делаю шаг назад и выпрямляюсь, дрожа от холода. Пусть все это закончится.
Человек я или монстр, я должна поплатиться за то, что сделала. Осознанно или нет, я не
думаю, что кого-то волнует этот вопрос. Не думаю, что им зададутся родственники тех, кого я
лишила жизни. Не думаю, что я вообще имею права сомневаться.
- Нет. Ноа поднимает подбородок, а я согласно киваю.
- Я не имею права сомневаться.
- Но я могу. Я могу сомневаться, могу хотеть сомневаться и могу все это исправить.
- Что?
Внезапно глаза Смерти становятся черными. Хлопок, и он рядом со мной, его ладонь на
моей груди, его взгляд внутри моей головы. Я ошеломленно застываю, а он рычит:
- Я Смерть. И я решаю, кто умрет, а кто останется жить.
- Нет, Ноа, не надо! Впиваюсь пальцами в плечи отца. Я не могу... я не...
- Я уже однажды спасал тебе жизнь, Ариадна.
- Это неправильно! Так не должно случиться, ты же знаешь.
- Ты моя дочь.
Внутри все переворачивается, становится дико больно, и я распахиваю глаза, а Ноа в эту
секунду перевоплощается в незнакомое мне существо с пустым взглядом. Холодный и опасный.
Смертоносный. Морт сжимает меня в руках, будто мошку, и произносит:
- Каждый день ты будешь помнить о том, что совершила. Каждый день будешь жить с этими
мыслями, и ты никогда не избавишься от воспоминаний. Никогда! Это твое третье проклятье, Ариадна Монфор-лАмори. Глаза Смерти вонзаются в мою грудь стрелой, и я чувствую, как