леса, вспоминаю его красные глаза. И я не пугаюсь. Я никак не могу понять, даже принять, что
видел Дьявола. Ужас внушало лишь осознание того, что Ари больше меня не помнит, что она
отводит взгляд, черный, пустой взгляд, и уходит. А Люцифер... Столько в жизни, черт возьми, изменилось, а я до сих пор поверить не могу, что вокруг разгуливают ведьмы, перевертыши и
прочая дрянь, о которой мне рассказывали Монфор.
Еще и Хэрри восстал из мертвых.
Нервно потираю пальцами переносицу и, стиснув зубы, искоса гляжу на брата. Он не
шевелится. Сидит, сложив на коленях ладони, смотрит в окно, а я дергаю уголками губ.
- Ты давно не был таким тихим, он не отвечает, лишь рычит умирающий двигатель этой
колымаги, и я хмыкаю, посмотрим, сколько ты протянешь без шуток. Уверен, уже с первыми
утренними лучами ты придешь в себя и захочешь выговориться за все время, что молчал. Но
давай договоримся по шутке за день, иначе я сойду с ума.
Брат не смотрит в мою сторону, даже бровью не поводит, и я отворачиваюсь, ощутив себя
чертовски увязшим в дерьме. Но я выберусь. И Хэрри выберется.
Мы приезжаем домой, а брат не выходит из машины, пока я не открываю ему дверь и не
вытаскиваю из салона за руку, как пятилетнего ребенка. Он ведет себя странно, но я и не
ожидаю, пожалуй, что будет просто. Он умер. Его не было здесь, в нашем мире. И, черт возьми,
кто знает, что он видел? Может, молчание самая безболезненная реакция.
- Сейчас придется с родителями поговорить, предупреждаю я, ты молчи, а я что-нибудь
придумаю, Хэйдан не отвечает, и я недовольно выдыхаю.
В принципе, кто сомневается, что он не будет молчать.
Открываю дверь, осматриваюсь и верю, что предки воспримут ситуацию нормально, ну, или
хотя бы попытаются. Их сын жив. Повод улыбнуться и продолжить жить дальше, как ни в чем не
бывало, верно? Нет, проклятье, конечно же, нет. Долорес не отвяжется от нас с Хэрри, пока не
узнает правду. Но проблема в том, что Хэрри болтливый засранец не произнесет сейчас ни
звука, а я не собираюсь выдавать Монфор. То есть ночка сегодня нам предстоит на удивление
долгая! Но я не жалуюсь. Я просижу хоть сто ночей. Хэйдан
жив. И это главное. Последствия
можно разрешить.
Мы ступаем за порог, и тут же оба замираем. Хэрри останавливается, потому что я в
недоумении сжимаю его плечо. Я же застываю, потому что улавливаю в коридоре стойкий запах
выпечки. Какой-то отравы, потому что Долорес вечно готовит отраву, когда решает
поэкспериментировать. И, тем не менее, что могло заставить женщину взяться за готовку, если
утром она обнаружила мертвого сына в постели?
- Мэтт, это вы?
Я прочищаю горло и хмурюсь, я не знаю, что сказать. Так и стою на пороге, крепко к себе
Хэйдана прижимая, а тот вдруг кладет голову мне на плечо.
- Эй, шепчу, поправив его слипшиеся волосы, ты чего?
- Мэтт, давайте на кухню!
Вновь вытягиваюсь. О чем это она?
- Только руки помойте, и живо сюда.
Помойте руки? Что за чушь. Я недоуменно отворачиваюсь, пытаюсь осознать, что за черт
происходит, а потом внезапно понимаю, что и врачи в морге не всполошились, узнав, что у них
минус один труп. Значит ли это, что Ари как-то повлияла на ход истории? Вдруг люди вокруг не
знают, что Хэрри вообще когда-либо умирал?
- Господи. Ну, я же с вами разговариваю, возмущается Долорес, вбежав в коридор, но
замирает, сжав в пальцах грязное полотенце. Она растерянно глядит на меня, потом на Хэйдана,
и я жду, что она сейчас взревет не своим голосом, что она накинется на брата, но ничего
подобного не происходит. Долорес хмурит коричневые брови и порывисто ставит на пояс руки.
И что это с ним? Хэрри, ты на кого похож? Что за халат? И почему босой?
Халат? Босой? Черт возьми, она действительно не помнит, что еще утром сына у нее увезли
в плотном, черном мешке. Это невероятно. Просто уму непостижимо.
- Он...
- Что?
- Давай на чистоту, я сглатываю, а глаза у Долорес округляются, будто бы я только что
раскрыл ей страшную тайну. Открываю рот, а она уже шепчет:
- Он принимает? Наркотики?
Мда, отличный вывод. Я закатываю глаза, а она восклицает:
- Не надо тут мне глаза закатывать! Хэрри, господи, ты с ума сошел?
Хэрри мычит что-то несуразное, слюнявя мне плечо, а я раздраженно отрезаю:
- Он не сошел с ума.
- Серьезно? Бог ты мой, он же говорить даже не может! Она попрыгивает к нам, а я тут же
отступаю назад, защищая брата от ее прытких пальцев. Что ты делаешь?
Действительно что я делаю? Ветер врезается в мой затылок, Хэйдан наваливается на меня
всем телом, и абсолютно сбитый с толку, я вдруг говорю:
- Мы были на вечеринке.
Долорес замирает, нахмурив вспотевший лоб, и прищуривается.
- И как это должно меня успокоить?
- Он в порядке. Просто выпил лишнего.
- От него не пахнет алкоголем, Мэттью.
- Он и не пил алкоголь, это же Хэрри. Мозги работают быстрее, чем я успеваю что-либо
понять. Потому я просто несу первое, что приходит на ум, и пытаюсь при этом еще и серьезно
выглядеть. Ему что-то в сок подсыпали, он не знал. Отключился моментально.
- А ты где был?
- Ну, а как ты думаешь? Я был с Джил, конечно.
Джил мой козырь. Хэйдан говорит про Ари, я говорю про Джил, и родители думают, что в