тобой. Я бы хотела... хотела, чтобы времени было больше.
- У нас еще будет время, шепчу я, обнимая ее изо всех сил, конечно, будет.
- Я так виновата. Слезы градом скатываются по ее щекам, и ее спина выгибается от
судороги. Я... я не хотела.
- Все в порядке.
- Нет.
- Все в порядке! С нажимом повторяю я, стиснув зубы, а Ариадна шепчет:
- Мне очень жаль.
- Ничего страшного. Поглаживаю ее волосы. Я с тобой, Ари.
- Ты... нет. Ты не должен.
- Тебе больно, мне больно. Помнишь?
- Тебе плохо, задыхаясь, хрипит она, м-мне плохо.
- Точно, все правильно. Оставляю поцелуй на ее щеке и закрываю глаза. Я рядом.
- Ты рядом.
Я убаюкиваю ее, чувствуя, как слезы застилают глаза, и морщусь, понятия не имея, в какой
момент мое сердце разобьется, в какой момент я разорвусь на части.
Неожиданно Ариадна оборачивается, будто кто-то позвал ее по имени. Она опускает на пол
руку, обессилено моргает и тянется пальцами к окну. Не отводит глаз от занавесок.
- Ари, кого ты видишь?
Она не отвечает. Все тянется и тянется сквозь стиснутые зубы, а потом застывает.
- Ари? Недоуменно свожу брови. Ари? Что ты...
Я наклоняю голову и замираю. Гляжу на то, как вытянута рука девушки. Как широко
распахнуты ее изумрудные глаза. Я сразу все понимаю. Осознание наступает мгновенно, и я
судорожно сгибаюсь, сдавив пальцами глаза. Нет. Пожалуйста! Шумно втягиваю воздух,
выпрямлюсь и приподнимаю девушку за плечи. Она безвольно повисает в моих руках.
- Ари? Ее имя обжигает. Сводит с ума. Ари, скажи что-нибудь! Давай, скажи!
Я жду, что она ответит. А она не отвечает. Лежит в моих руках, будто мертвая птица с
распростертыми крыльями. Прижимаю ее к себе и разваливаюсь. Разваливаюсь на сотни частей.
Мы так много слышали о смерти, так часто ее видели. И даже притвориться у меня не
получается. Не получается хотя бы на секунду представить, что Ариадна спит.
Все разом теряет смысл. Моя борьба, мой путь. Если это тот конец, который был мне
предначертан, зачем я вообще старался? Зачем я встретил эту девушку? Зачем она увидела меня?
Зачем мы почувствовали то, что почувствовали, если это делает так больно?
Я робко прижимаю ее голову к своей груди и вижу, как за окном рассеиваются тучи, тусклый
свет проникает через пыльное стекло, занавески, и падает на ее блестящее от слез лицо. Этот
момент знаменует начало новой жизни: ящик Пандоры закрыт, но для меня все кончено, все
кончено для Ариадны, потому что она была сильной, потому что она любила, потому что она
боролась. И она умерла.
Я зол, хочу сорваться с места, но я рычу и крепче стискиваю ее маленькое тело, и все больше
погружаюсь в темноту, во мрак. Ари больше нет. Черт возьми , ее больше нет.
- Неправда,
не своим голосом хриплю я, ты ведь не можешь... не можешь.
Я прикасаюсь лбом к ее лбу и плачу. Я не должен, я сильный! Но все выходит из-под
контроля. Все разламывается, разлетается на сотни осколков и впивается в мою грудь. Как же
мне больно! Адски. Ад существует... Он здесь. Между нашими лицами. Он в ее глазах, налитых
ужасом, в моих руках, сжимающих ее тело. Он в этих минутах, которые тянутся с маниакальной
жестокостью, с издевкой, с насмешкой. Я не могу дышать, а время плетется все медленнее и
медленнее, заставляя мое тело гореть в агонии. И я вдруг понимаю, что я виноват. Что мы
виноваты. Наши поступки привели к тому, что я держу в руках девушку, которую, возможно, любил. Которую, возможно, всегда бы любил. Мы не ценили время, и теперь уже ничего не
исправим. Комнату заполоняет свет, а я погружаюсь во мрак.
Я больше не могу. Это сильнее меня. Гораздо сильнее. Я боролся. Я, правда, боролся изо
всех сил, и я, черт возьми, любил Ариадну и хотел ее вернуть. Я делал все правильно!
- Черт, слезы ошпаривают глаза. Смахиваю их тыльной стороной ладони и встаю.
Я не могу. Не могу больше быть здесь, видеть ее, чувствовать ее.
- Прости, закидываю за голову руки и морщусь, прости, пожалуйста.
Я ухожу. Вырываюсь из комнаты и несусь по лестнице, стирая кровь о джинсы. Мне нужно
лишь вырваться на свежий воздух, и тогда, возможно, станет легче, проще.
- Мэтт? Джейсон недоуменно вскидывает брови. Что ты...
Не останавливаюсь. Бегу к выходу и решительно отталкиваю от себя дверь. Солнце в меня
вонзается яркими стрелами. Такое яркое, такое теплое. Я не видел такого солнца уже несколько
недель, и оно выглянуло сейчас. В тот момент, когда Ари перестала дышать.
- К черту, лицо перекашивает от боли, к черту все, наплевать.
Я иду по улице. Бегу по улице. Уношусь все дальше от того, что прорывается внутрь и
разрывает на куски. Я уношусь от друзей, от правды, от воспоминаний, которые должны были
стали чем-то хорошим, но все это дерьмо, смысла ни в чем не было, я не постиг план Мойры, не
понял мотивов Ноа. Люди на моем пути умирали несправедливо. Они умирали жестоко. Мы
сражались за каждого, но проигрывали. Да мы только и делали, что падали и вставали. Опять
падали и опять вставали. Но больше нет сил вставать. Ради кого?
Судорога сжимает легкие, я спотыкаюсь и в исступлении валюсь на колени. Я ведь... Я ведь
до сих пор чувствую запах ее кожи. Вижу цвет ее волос и глаз. Я слышу ее смех.