Пока он крался по лестнице к чёрному ходу, у него замирало дыхание, гремело раскатами сердце. Вдруг Райнерито?! Ну хотя бы Мигель! Если впрямь кто-то из этих двоих, Сезар наконец-то предстанет самим собой. Если же это чужак, придётся быстро входить в образ принца Он остановился в нескольких ступенях от масляной лампы, подвешенной у подножия лестницы. Надежда не оправдалась. Незнакомец с волнистыми волосами и длинным, тонким носом, отдав слуге плащ, передёргивал плечами от холода и стряхивал с пристёгнутых рукавов колета капли дождя. Принц Рекенья слыл внимательным и заботливым к гостям, даже тем, которые не ведали, к кому постучались.
И кого это непогода занесла под мою крышу? окликнул пришлого «хозяин» и спустился к нему двумя прыжками.
*Кармона столица герцогства Валентинунья.
Имя своё нахал скрывал, отчего в голову лезла всякая чушь. В массиве эскарлотского фольклора было немало сюжетов о тенях, а то и лишённых теней и душ, но сохранивших плоть мертвецах, что являлись в дом своего убийцы и волокли его прямиком в Залунный Край.
Котронэ вытянул из-под рубашки солнышко Пречистой и перебирал в памяти тех несчастных, которых за принцем ему пришлось «прибирать». Сбрасывать в реку или канаву, выносить в мешке в переулок или даже подкладывать с запиской в зубах на чужое крыльцо. Но такого приметного покойника Сезар припомнить не мог.
Этот кабальеро, лет тридцати пяти-сорока, балансировал на грани уродства и трагической красоты. Не то изящный, не то попросту исхудалый, он прихрамывал на одну ногу, и из-за хромоты этой бросалось в глаза, что одно плечо у него выше другого. Гармонию пальцев на гладких руках ломали до безобразия кривые мизинцы. Красивый тонкий рот он открывал лишь слегка и трапезничая, и разговаривая. Пожалуй, Котронэ бы запомнил мольбы о пощаде в такой медлительной, тягучей манере Гость описывал, как в королевском зверинце Рокуса впервые увидел морское чудище с избытком бивней и ласт, и как слегка разочаровался коронацией нового короля Блицарда, лишённой колорита богов и варваров Тикты. Котронэ же ловил себя на том, что не просто слушает успевает додумать за чудака предложение и дослушивает потом.
да, ваше высочество, вам непременно стоит «побывать там», кивнул сам себе Сезар. побывать там. Подумать только, сколько свободного времени мы получаем, впав в немилость к к
королю, что ли? к собственному старшему брату. Сначала я считал провинцию почти тюрьмой и винил в отросшем брюхе, но потом Сезар терялся, что потом, мертвец его подловил. Вы, что же, так и не угадали, кто я, ваше высочество?
Котронэ охватило прегадкое чувство. Так бывало, когда зритель теряет веру в образ актёра, и спектакль движется к провалу, неотвратимо! А ты, горе-драматик, ловишь тревоги сердца и бешено ищешь взглядом, что упустил. Длинная тонкая переносица, не опознать, мимо. Щёки худые и гладко выбритые, но если представить их толще и усеять жёсткой, густой щетиной Лёгкая полуулыбка, не соотнести, дальше! Аккуратно подстриженные чистые ногти неслышно постукивали по салфетке но если бы они заплыли в жире пальцев-колбасок и гремели о чётки? Предпоследний штрих добавить внушительности плечам, брюхо
Из-под полуприкрытых век светилась зелень, что немного сбивало с толку. Зато Сезар вдруг понял, что упирается животом в столешницу и почти не моргает.
Вы здорово отличаетесь от описаний, составленных о вас родственниками исправлять оплошность было поздно, поэтому пришлось наделить образ принца некоторым гротеском. Отныне его заинтересованность граничила с дурными манерами, а улыбка оголяла десны. Мой дорогой и единственный дядюшка!
Не так уж Котронэ преувеличил, уподобляя гостя мертвецу, тени. Для королевского дома Эскарлоты Иньиго Рекенья был всё равно что мёртв. Будучи ещё принцами, Франциско и Иньиго поссорились из-за девицы, какой-то провинциалки, простушки, чуть ли не дочери корабельщика. Пожалуй, изгнание младшего брата из столицы стало одним из первых указов короновавшегося Франциско. Он сохранял за изгнанником титул герцога Лаванья и кое-какие земли в одноимённой области, но в содержании, причитающейся из королевской казны доле отказал. При короле Франциско было запрещено упоминать имя брата, звать его на любые торжества. Он бы, пожалуй, с удовольствием отлучил родича от церкви, так отчаянно тот грешил. Никогда не видевший дяди, Райнерито с жадностью ловил слухи о забытых молитвах, безудержных пирах, мироканских наложницах и даже юношах, и каждый раз смеялся уж до этого грешника ему ещё далеко.
На вкус Сезара, сидевший перед ним гость не был равен своей скандальной славе. Искусство грешить напропалую плохо вязалось с такой флегматичностью. И всё же, этот «мертвец» заявился к порогу племянника. Зачем? Надеялся застать здесь настоящих, не нарисованных, нагих девиц верхом на быках, чтобы увенчать этим зрелищем свои впечатления от моржа и неправильного варвара?
Я не бросаюсь к тебе с родственными объятиями извини меня за это. Иньиго Рекенья отставил в сторону хромую ногу и указал на неё с немалой иронией: Разболелась на погоду. На удивление увечен для празднолюбца, да уж.