Ну-ну, что случилось с моей королевой? От этой чуткости, какой обладал только Квентин, слёзы начали душить. Хенрика не давала им волю с того дня, как они с Салисьо покинули Эскарлоту. Шесть лет назад ты смело наставляла рога своему жениху с простым лекарем и совсем не знала беды.
Та королева была королевой От вздоха взрезало болью грудь. А теперь мне пришлось отдать корону.
Та королева пробралась под чужим именем в Тимрию, вотчину Айрона-Кэдогана, и местом тайных встреч с женихом избрала городишко вблизи от тимрийской столицы. Но, сколь бы удобным не было расположение Тимрии, Кэдоган, крылатый линдворм, не мог быть со своей девой подолгу. Думая, что уже заполучил Хенрику Яльте, он всё чаще пренебрегал ей ради дел королевства и позволял себе шуточки о подневольном состоянии её бедной, истерзанной войной страны. В конце концов, Хенрика столь огорчилась его поведением, что слегла в постель. Рыдания, вроде этих, рвали ей сердце, сжимали спазмами живот, в котором никак не зарождался наследник, залог её брака и союза двух королевств, залог её счастья с тем, кого она так любила. Пришлось позвать лекаря. Лекарь оказался таким исключительным. Стал настоящим лекарством, что было так нужно.
Тшш
К-квентин, а что случилось тогда? Слёзы терзали её, заставляя жалко подвывать, жаться к тёплой груди Квентина.
Когда, родная?
Когда мой Кэдоган узнал о тебе. Только руки Квентина, мягко гладящие её по голове и спине, отгоняли слёзы.
Хм Простому лекарю пришлось собрать вещи и уехать. Но жизнь бродяги мало меня печалила.
Почему ты оказался на том перекрёстке, сегодня? Как нищий Сколь бы жалким, убогим он ни выглядел под тычками сука, там, у мильного камня, его объятия остались прежними. Они одинаково утешали и обиженную на жениха королеву, и познавшую страх глупую оборванку. У тебя же была какая-то лавочка Аптека?
Была, родная. Но от разгромленной лавочки не много толку.
Мой бедный Квентин Хенрика теснее обвила его ногой. Она так и не согрелась в этой стылой каморке без очага, придатку к их Салисьо гостиничной комнате. Малыш спал, и, хотя дверца между комнатами плоха, он не должен услышать её слёз, сомнений и страхов. Ты тогда лишился всего, как я сейчас. Хотелось ответить благодарностью на объятия. Забравшись Квентину под рубашку, она заставила его повернуться на бок, лицом к ней, и обняла за спину. Худоба, тёплая кожа, всё это как раньше. Новыми были неровные, глубокие борозды. Под лопатками, вдоль позвоночника, везде, в сумасшедшем, хаотичном разбросе. Её пробрала дрожь, пальцы замерли на плечах Квентина.
Я не помню эти шрамы, голос упал до шёпота. Это же тебя не Кэдоган?
Что ты, нет. Квентин погладил её по плечу, успокаивая. Чуточку потеплело. Какому бродяге не случалось попасть под розги? Это было
до встречи с тобой, давно
Бедненький мой. Хенрика погладила в ответ, стараясь не пропустить ни одного из шрамов. Пальцы быстро привыкали к этим следам чужой безжалостности, они любили «несчастненькое». Так лучше?
Квентин улыбнулся ей и бережно ведь он лекарь поцеловал в губы, под подбородок, в шею. Хенрика задрожала, казалось, весь пульс сосредоточился у неё там, внизу. Квентин Кёртис был всё таким же исключительным, а она, выходит, оставалась вполне себе королевой. Но перед тем, как отдать себя всю, ожить и забыться, Хенрика успела выдохнуть:
Конечно, ты проводишь нас в Рюнкль?
Предатель! Молчун! визжала рядом Илэйн Тиоли. Щекотало, железные грабли на деревянной рукояти, поддавалось ей с лёгкостью дара в руках Белоокой. Мука и избавление Две стороны одного диска. Лунного диска. Который повернулся к нему, ко всем ним ликом теней, спрятав светлый, цвета яблочной мякоти. Не хочешь спасать их! Чужак! Шпион из Эльтюды! Ненавидишь меня, я смотрю на тебя и я вижу! Всё вижу! Чужак!
Её голос сорвался. Спину прожгло до костей. Он прокусил губу, во рту стало кисло и солоно. Раздался лязг, эхом разнёсшийся по пыточной наверное, щекотало взяло передышку. Я не виноват в их смертях, пытались вымолвить губы. Это не вылечитьЯ не могу вернуть жизнь мёртвым. Если бы мог, ты бы не знала Лийгария. Его больше и не было здесь. Лийгария выбило с первым ударом влажных железных когтей щекотала.
П-помоги мне, п-прошу, холодными влажными руками Илэйн обхватила его голову, повернула, заставляя видеть. Королева страдала в единстве со своим Карлатом. У неё были глаза слепой, почти белые выплаканные луны в темнеющих провалах глазниц. Серая, почти прозрачная кожа натянулась на носу и узких скулах, заострила их острее серпа луны. Серебряный диск на шее потускнел от непрерывных касаний. Если бы не билась на виске вена, не поднималась едва заметно от дыхания грудь, он бы принял Илэйн за мёртвую. Лийгарий Излечи моих подданных, прогони от них хворь. Ты можешь, я знаю. П-помоги!
Илэйн прикрыла глаза. Квентин забыл, она не любит, когда долго в них смотрят. Её белые губы задрожали, вся она дрогнула от судорожного вздоха. Ослабев, Квентин повис в хватке кандалов. Не сразу понял это боль ушла из растерзанной в клочья плоти. Илэйн убрала руки в крови. Кровь была его, брызгавшая под щекоталом, но только теперь, при виде кровавых капель на бледной коже Илэйн, Квентин впервые задумался: а чего стоит ей забирать чужую боль?