А Клашка однажды чуть с крыши не слетел, рассказывал он Мерлину. Задание было такое
Он задумался, вспоминая, и процитировал безумный стишок, в котором поминались цифры, крылья, трубы и барабаны.
Крылья это к тому, что взлететь вверх, то есть на крышу, трубы там торчала печная труба. Мы нарочно лестницу починили, чтобы никто шею не свернул. Клашка сел под трубой, сидел, сидел и задремал. А крыша-то покатая
Мерлин сразу не врубился, и Волчище растолковал подробнее: барабаны это намек на Казарменную улицу, цифры номер дома, от подворотни которого нужно отмерить сколько-то шагов вглубь квартала, чтобы упереться в заброшенную хибару. Чтобы уж совсем все стало понятно, хибара именовалась реликвией былых веков.
Дежурство на пункте оказалось забавным.
Волчище привел Мерлина в парк Коммунаров. Там вдоль аллеи стояли одинаковые постаменты, каждый завершался каменной головой, головы были практически одинаковы, с задранными к небу подбородками, только одни в кепках, а другие без. Раздвинув голые ветки, Волчище вышел сквозь высокие кусты к сарайчику. Там работники парка держали метлы, совки и лопаты.
Сейчас они сюда не лазят, сказал Волчище. Мы подобрали ключ к замку, стулья поставили, очень удобно.
Действительно, в сарайчик удалось затолкать два пластмассовых стула не иначе как спертые еще осенью в уличной кафешке.
При себе Волчище имел термос и поделился с Мерлином очень даже подходящим для весенней ночи напитком горячим грогом. А вскоре примчалась первая команда прямо по парковой аллее подлетел серый внедорожник, оттуда выскочила тройка пузатых дядек и, переругиваясь, стала определять нужную коммунарскую голову. Конверт с вопросами был приклеен скотчем к ее кепке.
Ответы на вопросы принимал Волчище, он же дал игрокам расписаться в особой ведомости, где проставил время их прибытия на пункт.
Сейчас перерыв, минут сорок. Они ездят по одним и тем же пунктам, но у каждого в задании эти пункты в разном порядке, объяснил он. А то столкнутся могут и подраться.
Дежурить Мерлину понравилось. Если сидеть одному, то можно слушать музыку и балдеть. Только, кроме грога, не помешали бы бутерброды.
Волчище поспрашивал Мерлина о его делах (а какие дела школу бросил, с музыкальным магазином не выгорело), посоветовал учить английский и рассказал о втором бизнесе Джимми поздравлениях. Она бралась поздравить кого угодно
и с чем угодно за разумное вознаграждение. Бывало, нанимала целую команду актеров, когда заказывали розыгрыш.
Если ты у нас приживешься, то будешь неплохо зарабатывать, пообещал Волчище. У нас флористка есть, Катя, так к восьмому марта на фирменных букетах сделала шестьдесят тысяч. Но там такие букеты! Или вот на свадебных поздравлениях звукооператор нужен ты ведь справишься?
Мерлин кивнул.
Начиналась новая жизнь.
Прежняя стала неимоверно скучна и вот Кузька приоткрыла дверь, ведущую в новую, совсем чуть-чуть приоткрыла, щелочка образовалась в полмиллиметра, но в эту щелочку Мерлин увидел веселый, радостный, звонкий мир, где хотел бы жить.
И он ломанулся в щелочку изо всех своих силенок.
Он целыми днями пропадал в Джиммином офисе подставлял плечо всюду, даже бегал за растворяшкой в ближайший магазин. Он подружился с гигантским дедом дед оказался фотографом, участвовал в поздравлениях, имел отличную технику. Звали его Лев Кириллович. Лев Кириллович вдруг ощутил свою ненужность в семье дети выросли настолько, что сами вот-вот обзаведутся внуками, внуки живут в какой-то другой вселенной; жена, когда потребность в личной жизни отпала сама собой, потеряла к мужу всякий интерес кормила-поила-обстирывала, но пользовалась всяким случаем, чтобы сбежать к дочери или к двоюродным сестрам. Поэтому, наверно, старый фотограф охотно возился с молодым балбесом, учил уму-разуму, позволял снимать своей техникой.
Когда супруга уезжала, Лев Кириллович звал Мерлина к себе ночевать. Это было очень кстати Мерлин не желал показываться дома и слушать материнское «Мишунчик-я-только-для-тебя живу». Мать своим жалостным голоском раздражала его безмерно. Особенно когда спрашивала в полнейшей растерянности: «Мишунчик, ну почему ты меня не слушаешься?»
Кузька, которая бывала у Мерлина дома и волей-неволей слышала эти странные упреки, сказала однажды:
Знаешь, что ей нужно? Внук! Она получит внука, будет бегать с памперсами и оставит тебя в покое!
Да ну тебя! ответил шокированный Мерлин.
Точно тебе говорю! Ей маленький нужен. А раз его нет то ты будешь для нее маленьким, пока не облысеешь. У меня с теткой та же беда была пока она второго в сорок лет не родила.
Моей Черт, сколько же моей? Мерлин задумался. По-моему, или пятьдесят, или даже пятьдесят один
А че? Будешь молодой папашка!
Еле Мерлин угомонил разыгравшуюся Кузьку.
Лев Кириллович лишних вопросов не задавал, рассказывал всякие байки из времен своей комсомольской молодости, давал читать книжки из своей немалой библиотеки.
А что за фотки в офисе висят? спросил однажды Мерлин. Эта, со стулом, и с листом
Джимми принесла. Но это не ее работы. Это сделано пленочным аппаратом. Вырастешь научишься различать.