Иван Дмитриевич буквально мешком вывалился из машины. Тряска по кочкам и рытвинам порядком вымотала. Не успел отдышаться и оглядеться по сторонам, как к нему подскочил посыльный.
Господин штабс-капитан, срочно к командиру!
Сам Григорий Петрович явно пребывал не духе, обведя офицером тяжелым взглядом исподлобья командир батальона заявил, что всем дается полчаса подтянуть людей и проверить снаряжение. Дальше саперы идут с передовыми ротами бронегренадеров. Взрывников держать под рукой, самим быть готовыми спешно наводить переправы. Возможно под огнем. Последнее особо касалось Никифорова. Он командует мостовыми парками и всеми техническими средствами Отдельного Кексгольмского. Это немало, в батальоне два автомобильных крана, передвижные электростанции,
прожектора. Даже есть компактная лесопилка. Правда, ее давно не разворачивали по вполне очевидным причинам.
Иван Дмитриевич взял с собой поручика Гакена и направился к съехавшим в поле машинам с понтонным хозяйством. На пронзительный свист штабс-капитан среагировал интуитивно, растянулся в ближайшей канаве. Поручик замешкался, но моментально плюхнулся на землю при первом же взрыве. Грохотнуло знатно. Выглянув из канавы Иван Дмитриевич увидел высокий куст дыма величественно вздымающийся за железнодорожной насыпью. Следующий снаряд разорвался на сотню метров правее.
Немедля! Заводи! доли секунды хватило чтоб сообразить.
Тропический шлем остался на земле, Никифоров со всех ног бежал к машинам. Вокруг раздавались свистки унтеров, водители выезжали на дорогу, люди прямо на ходу запрыгивали в грузовики.
Гони! Иван Дмитриевич вскочил на подножку «Дромадера».
Еще два снаряда. Уже ближе. Следующая пара разорвалась на рисовом поле, во все стороны летели комья грязи, поднимались клубы пара, разлетались брызги. Кого-то задело, к покатившемуся по насыпи человеку бросились двое соратников.
Остановившийся поблизости пехотный батальон свернулся куда оперативнее саперов, сразу видно выучку. Впрочем, и кексгольмцы тоже быстро вышли из-под обстрела. Снаряды падали где-то за спиной. Беспокоящий огонь, это называется, либо огневая завеса. Но это работали не полевые гаубицы.
По пути к Александрии и Розетте мехбригаду еще дважды накрывало корабельной артиллерией. Без потерь не обошлось. В память Никифорова намертво врезалась картина с перевернутым «Мастодонтом». Стальная громадина в падении развалила крестьянскую хибару. Недалеко дымилась большая глубокая воронка. Запомнился танкист в черной кожаной куртке сидящий на гусенице перевернутого танка. Силуэт человека выделялся на фоне заката.
С первым осмысленным сопротивлением бронеходчики бригады столкнулись на окраинах Александрии. Полковник Манштейн после первого же доклада разведки бросил в бой свой тяжелый танковый батальон с поддержкой из пехотного полка.
Артиллерия развернулась и открыла огонь с задержкой, когда штурмовые «Мастодонты» уже рвали гусеницами линию обороны, давили окопы, огневые точки. Под прикрытием брони бронегренадеры штурмовых отделений с огнеметами подбирались к узлам сопротивления и заливали англичан жидким огнем. Идущая следом пехота довершала дело.
Увы, в этом бою от гаубиц толку было мало. Но зато пехоту и танкистов прикрывали дивизионные длинноствольные трехдюймовки и «Эрликоны». При переформировании бригада получила целую дюжину легких и опасных автоматов. «Эрликон» считался зениткой, но и в качестве штурмового орудия работал прекрасно. Выкатившиеся на прямую наводку автоматические пушки буквально засыпали противника градом осколочных снарядов, рушили стены местной застройки, выкашивали пехоту вместе с укрытиями.
Об этом бое Иван Дмитриевич предпочитал никому не рассказывать. Пострелять ему не пришлось, но зато жизнь заставила вместе с солдатами собирать под огнем понтонный мост, руками спихивать его в воду. Причем по еще не доделанному, колышущемуся под ногами, играющему, пытающемуся развалиться на отдельные понтоны мосту уже бежали пехотинцы. А с берега за спиной часто садили из скорострельных пушек легкие танки.
Уже вечером на закате штабс-капитан Никифоров курил на пирсе. В гавани горели и тонули суда. В городе еще шел бой, трещали выстрелы, бухали пушки. А прямо перед глазами солдаты в зеленой с пятнами форме потрясали штурмовыми винтовками на палубе крейсера. Крепость пала. Последний бастион взят.
Глава 5 Средиземноморье
9 июля 1940. Князь Дмитрий.Тулон Дмитрию всегда нравился. Большой красивый приморский город со своей неповторимой атмосферой. А вот уныние в штабе Франсуа Дарлана, мрачные лица моряков, настороженное отношение обывателей на улицах, косые взгляды настроение отнюдь не улучшали. Переговоры шли с большим трудом, даже застывший на внутреннем рейде «Босфор» не способствовал проблеску мысли в головах оппонентов. Грубо говоря, французы не доверяли никому. Победителям особенно. Во всем искали подвох.
Да, Дарлан разослал приказы и рекомендации: в случае осложнений прорываться в русские порты. Англичане уже показали себя конченными подлецами, но даже бой при Мерс-эль-Кабире не всем открыл глаза. Как оказалось, многие предпочли не заметить разбитые при захвате «Сюркуфа» головы моряков, кровь на палубе «Дакара», разорванные бомбами тела