Он протягивает мне костыли, а затем прислоняет их к кровати.
Пойдем. Я покажу тебе, где мы находимся, и все объясню. Доктор Луи сказал, что тебе пока не следует ходить на этой ноге, поэтому мы купили тебе это. Я помогу тебе подняться.
Как мне тебя называть? Спрашиваю я, перемещаясь. Я Эмбер.
Он кивает, направляясь помочь мне.
Здесь меня зовут Спейд.
Ему почти не требуется усилий, чтобы помочь мне встать с кровати.
Каким бы сильным он ни был, он практически подхватывает меня и опускает на одну ногу, прежде чем сунуть костыли мне под мышки. Он показывает мне, как ими пользоваться, прежде чем жестом приглашает следовать за ним к выходу из палатки. К этому нужно немного привыкнуть, но после нескольких неуверенных прыжков мне удается выбраться наружу.
У меня сразу же отвисает челюсть.
Сейчас ночь, но не темно. Яркие огни окружают меня гирлянды между палатками, прожекторы, проносящиеся по небу, и мигающие огни вдалеке.
Цирк, прохрипела я, заметив красно-белую полосатую крышу над палатками поменьше. Я в цирке.
Не просто цирк, отвечает Спейд с озорной улыбкой. Это Цирк Обскурум.
Мой разум наполняется воспоминаниями о том, как я маленькой девочкой бегала по этим палаткам и находила дорогу к гадалке. Она дала мне визитку, которую я держала в руках, когда думала, что умру. Они сказали, что я позвола их. Гадалка упомянула, что цирк приедет, если мне это понадобится, но это не должно быть возможно, верно?
И все же я здесь. Однако теперь я больше не та наивная маленькая девочка, мечтающая о фантастических вещах и разных мирах, о которых я читала в книгах. Я совсем взрослая и больше не верю в сказки. Здесь должен быть какой-то подвох. Никто не делает такие вещи бесплатно. Никто ничего не ожидает взамен на помощь.
Почему я здесь? Спрашиваю я твердым голосом.
Я поднимаю взгляд на Спейда, который стоит рядом со мной. Его собственная улыбка исчезла, сменившись глубокой задумчивостью.
Ты позвала нас, habibti, отвечает он, его глаза сверкают, как у дикого зверя. Твой зов был таким сильным, что мы чуть не задохнулись.
Я не понимаю, бормочу я. Я ничего из этого не понимаю.
Ты поймешь, отвечает он, глядя поверх моей головы. Даймонд все объяснит. Сейчас он идет сюда.
Я неуклюже поворачиваюсь на костылях, следуя за его взглядом, и встречаюсь с глазами, такими же знакомыми мне, как это место. В детстве я мечтала об этих глазах мальчика, которого мельком видела в цирке. Хотя он уже не мальчик. Его глаза жесткие, опасные и такие темные, что в них отражаются все желтые огни вокруг нас. Я думала, что глаза Спейда темные, но я ошибалась. У этого человека темные, как глубины ада. Они принадлежат тому, кто всю свою жизнь танцевал в темноте и наслаждался этим.
Боже мой, он прекрасен.
С линией подбородка и скулами, которые могли быть созданы только мастером-художником, и этими черными омутами в глазах его можно было легко принять за шедевр в музее. Его волосы такие же темные, часть них взъерошена, как будто их когда-то укладывали, но он слишком много раз проводил по ним руками. У него густые брови, и между ними залегла морщинка, как будто он несет на своих плечах всю тяжесть мира. Золото блестит в его ушах, пирсинг отражает свет над ними. Черты его лица соединены пухлыми губами, которые были бы слишком женственными на других мужчинах, но каким-то образом делают его более мужественным. Маленькая татуировка в виде черной бубны находится под его правым глазом, его прозвище выведено чернилами на коже. Красивый это даже близко не подходит для описания его внешности.
Эмбер, говорит он вместо приветствия густым, как мед, голосом. Я слышал, ты проснулась.
Я моргаю, глядя на него.
Ты помнишь меня?
Он хмурится и смотрит на Спейда, как будто спрашивая, плохо ли мне все еще.
Конечно, я помню тебя. Мы привезли тебя сюда неделю назад. Мы все проверяли тебя, пока ты выздоравливала.
Мое сердце замирает. Он не помнит меня ребенком. Наверное, я совсем не похожа на себя прежнюю, на ребенка, который мог танцевать между цирковыми шатрами с беззаботной свободой, которой у меня никогда не было, когда я была взрослой. Тем не менее, какая-то маленькая часть меня надеялась, что я произвела на него такое же сильное впечатление, как и он на меня, но это глупо. Я была одной из тысяч, которых он, вероятно, видел, и я далеко не такая особенная.
Я выпрямляю спину и смотрю на него, любуясь его острым подбородком и волевым носом.
Спейд сказал мне, что ты можешь объяснить, почему я здесь. Я жестом указываю, между нами, едва балансируя на костылях. Спейд поддерживает меня, когда я начинаю падать, но никто не комментирует это. Тогда валяй, подбадриваю я. Объясни.
Даймонд переводит взгляд с меня на Спейда и обратно, его темные глаза впитывают огоньки в свои глубины. На его губах появляется усмешка, прежде чем он пожимает плечами.
Очень хорошо. Тебе нужно сделать выбор.
Выбор? Я повторяю.
Он кивает и делает шаг ближе, вторгаясь в мое пространство.
Покинуть это место и никогда не возвращаться, никогда больше
не говорить об этом или
Или что? Подсказываю я, когда он не продолжает.