Конечно, сдержанно пробормотала дуэйна. Премного благодарна, Анафиэль. Жан-Батист Марэ из Дома Валерианы порадуется, узнав об этом.
Делоне приподнял бровь:
Ни в коем случае не берусь утверждать, что посвященные Дома Валерианы неумехи в искусстве принимать боль, Мириам, но сколько лет под их крышу не ступала нога настоящей ангуиссетты ?
Пожалуй, немало.
Ее голос сочился медом, но было ясно, что так дуэйна дело не оставит. Я наблюдала за ней, завороженная и забытая. Мне отчаянно хотелось, чтобы верх одержал Анафиэль Делоне. Он возложил на меня свои руки поэта и изменил саму мою суть, превратив уничижающий мою жизнь изъян в поистине драгоценную жемчужину. Только Мелисанда Шахризай смогла вот так же с первого же взгляда распознать, кто я на самом деле, но это случилось позже и при других обстоятельствах. И пока я не сводила с Делоне глаз, он небрежно пожал плечами.
Отдадите ее Марэ, и она пропадет понапрасну, став очередной игрушкой для битья, забавляющей неуклюжих сыновей торговцев. Я же могу создать из нее столь редкий инструмент, что принцы и королевы сочтут за честь играть на ней прелестную музыку.
Вот только у вас, помнится, уже есть ученик.
Совершенно верно. Делоне залпом допил наливку, поставил стакан на стол, прислонился к стене, сложил руки на груди и улыбнулся. Но я склонен, ради Стрелы Кушиэля, рассмотреть возможность взять еще одного. Вы уже назначили цену ее туара?
Дуэйна облизнула губы, и я возликовала, увидев, что она боится торговаться с ним, совсем как моя мать боялась говорить с ней. На этот раз, озвучивая
сумму, голос ее прозвучал неуверенно.
Цена была высокой, выше, чем любой другой выкуп за все мои годы в Доме Кактуса. Я услышала, как Джарет с тихим присвистом втянул в себя воздух.
Идет, тут же ответил Анафиэль Делоне и с беспечным видом выпрямился. Мой слуга завтра же утром подготовит документы. До десяти лет она будет, согласно обычаю, воспитываться здесь, верно?
Как пожелаете, Анафиэль, кивнула ему дуэйна. Даже из своего коленопреклоненного положения я заметила, что она гневно прикусила щеку изнутри, наверное, сочтя, что назначила низкую цену, раз Делоне даже не соизволил поторговаться. Мы пошлем за вами в десятую годовщину ее рождения.
Вот так и решилось мое будущее.
Глава 4
Мне предстояло поступить в услужение к другу королевского двора, и это обязывало сделать честь Дому Кактуса, поэтому дуэйна распорядилась, чтобы мне дали достойное образование. В мое расписание добавили чтение и ораторское искусство, а на восьмой год жизни я даже начала изучать основы каэрдианского наречия языка ученых.
Никто, конечно, не собирался делать из меня школяра, но, по слухам, Делоне в молодости несколько лет провел в Тиберийском университете и изрядно там просветился. Нельзя было допустить, чтобы он столкнулся с невежеством в лице воспитанницы Дома Кактуса.
К удивлению наставников, мне нравилось учиться, и порой я даже проводила свободные часы в архивах, пытаясь распутать хитросплетения каэрдианской поэзии. Меня увлекли сочинения Фелиция Долофила, который с радостью лишил себя мужского естества ради любви своей подруги, но застав меня с этой книгой, Джарет велел ее отложить. Похоже, Делоне условился, чтобы меня передали ему в таком чистом и непорочном состоянии, какое только возможно сохранить, воспитывая ребенка при Дворе Ночи.
Если он желал, чтобы я совсем ничего не знала о плотской любви, то сильно опоздал. К семи годам я усвоила пока в теории очень многое об искусстве служения Наамах. Посвященные сплетничали, а мы подслушивали их разговоры. Например, о королевском ювелире, чьи изделия украшали шеи знатнейших придворных дам, а сам же он предпочитал очаровательных юниц, чьи тела прельщали исключительно природными совершенствами. Или о прославившемся своими прозорливыми вердиктами судье, который дал тайный обет удовлетворить за одну ночь больше женщин, чем Благословенный Элуа. И об одной знатной даме, которая открыто признала себя иешуиткой и, дабы защититься от гонений, день и ночь не отпускала от себя красивого мужественного телохранителя, но в его обязанности входила не только охрана; а другая титулованная леди славилась своим хлебосольством и для пышных приемов постоянно нанимала прислужниц, в совершенстве освоивших искусство составления букетов и плотского ублажения ртом.
К подобным пустым сплетням и сводились мои познания, но я считала себя глубоко осведомленной, даже не подозревая, сколь скуден мой запас сведений. За стенами Двора Ночи происходило множество событий: крутились шестеренки, менялась политика, а мы в своем пристанище обсуждали только вкусы того или иного завсегдатая и соперничество с другими Домами. Я была слишком мала, чтобы воспринять новость о гибели дофина в битве на границе Скальдии, но помню, хотя довольно смутно, как скончалась его вдова. Тот день объявили траурным, поэтому мы вплели в волосы черные ленты и закрыли для посетителей ворота Дома Кактуса.
Я тогда жалела маленькую принцессу, дофину. Она была моего возраста и вдруг оказалась круглой сиротой, у которой из родни остался только мрачный дедушка-король. «Однажды, мечтала я, приедет прекрасный принц и спасет ее, а в другой раз Анафиэль Делоне придет на помощь и мне».