Жаклин КэриСтрела Кушиэля. Битва за трон
Глава 41
Так начались дни моего рабства у Гюнтера Арнлаугсона, лорда одного из самых западных скальдийских хуторов. Эти земли принадлежали племени марсов, находящегося, как я позже узнала, под дланью великого полководца Вальдемара Селига, Вальдемара Благословенного.
В первое мое утро на хуторе меня разбудила Хедвиг ио, радость!провела меня в комнату для омовений. Там имелась лишь лохань, старая, зато размерами под стать великану-скальду, то есть я могла вполне вольготно в ней разместиться и искупаться в свое удовольствие. Удивленная тем, что я этого не умею, Хедвиг показала мне, как наносить воды и разжечь огонь в очаге, чтобы ее нагреть.
«Пусть я и прожила всю прежнюю жизнь в услужении,горько думала я, с трудом таща от полыньи тяжеленное ведро,но, во всяком случае, мое положение было довольно высоким». Однако признаюсь, что никогда прежде я не получала такое удовольствие от омовения, как в тот день на хуторе Гюнтера, когда была вынуждена сама приготовить себе ванну. Даже недостаток уединенияХедвиг сидела близ лохани на табурете и наблюдала за моим купаньем, а другие женщины то и дело заглядывали в комнату, оживленно переговариваясь между собой,не умалял моего блаженства.
Что это у тебя такое?спросила Хедвиг, указывая на мой туарувы, все еще незаконченный.
По крайней мере я хотя бы заплатила мастеру Тильхарду авансом. Если когда-нибудь мне доведется вернуться в Город Элуа, не сомневаюсь, туарье выполнит свою часть сделки. Я как смогла растолковала по-скальдийски, что такое «туар», подчеркнув, что это не просто татуировка, а символ служителей Наамах. Служение Наамах потребовало новых объяснений, которые озадаченные хуторянки внимательно выслушали.
А вот это что?поинтересовалась затем Хедвиг, показывая пальцем на заживающие порезы, нанесенные мне игрушкой Мелисанды Шахризай.Тоже часть ваших ритуалов?
Нет,коротко ответила я и опрокинула на себя ковш теплой воды.Это не часть ритуалов Наамах.
Наверное, что-то в моем тоне пробудило в Хедвиг жалость, и она выгнала женщин из купальни. Сама же осталась, чтобы помочь мне выбраться из лохани и надеть платье из грубой шерсти, такое длинное, что подол волочился по полу.
Ничего страшного, длинноене короткое, подошьем,прагматично сказала она и протянула мне видавший виды гребень, чтобы расчесать мокрые спутанные волосы.
Вымытая и причесанная, я наконец почувствовала себя полностью в своей шкуре впервые с тех пор, как посланец Русса вошел в салон туарье, и попыталась трезво оценить свое положение.
Большой зал чертога гудел как растревоженный улей. Именно там находилось сердце поселения скальдов. Раскинувшиеся окрест поля принадлежали теннамвоинамГюнтера, а земледелием занимались их вилланыдругими словами, крепостные крестьяне. За право возделывать землю они обслуживали своих теннов и выплачивали вождю отдельный оброк мясом и зерном. Когда Гюнтер с воинами не уезжали на охоту или в набег, они праздно убивали время в большом зале, соревнуясь в силе и в пении.
Гюнтер был неплохим вождем для своего селения. У скальдов довольно сложная правовая система, и дважды в неделю он выслушивал жалобы соплеменников, стараясь судить справедливо и непредвзято. Показательно, что когда он принял решение, по которому один из теннов должен был возместить своему же виллану стоимость сведенного со двора молодого бычка, воин беспрекословно подчинился.
Но все эти реалии я постигала со временем; тогда же, в первый свой день на хуторе, я лишь держала глаза открытыми, а рот на замке, пытаясь хоть в общих чертах свести концы с концами. Самого Гюнтера дневной порой я так и не увидела. Его тенны кишели в зале, с шутками и прибаутками полируя оружие и втирая густой медвежий жир в кожаную обувь. Они рассматривали и живо обсуждали меня, подталкивая друг друга локтями, но никто из них даже не попытался ко мне пристать, поэтому я перестала обращать на них внимание, про себя возблагодарив Элуа за то, что, похоже, став собственностью Гюнтера, оказалась неприкосновенной для его людей.
Пока мужчины перебрасывались солеными шутками и прохлаждались, женщины без устали трудились. Содержать огромный зал чертога в порядке было очень хлопотно: требовалось следить за несколькими очагами, готовить и подавать пищу, убирать за пьяными вояками, чинить одежду, прясть и шить. Немногочисленные домашние слуги помогали с самой тяжелой работой, но большая часть дел приходилась на плечи скальдийских женщин. Хедвиг раздавала им указания с дотошностью, доказывавшей, что и сама она не привыкла сидеть сложа руки. Когда я спросила ее, в чем будут заключаться мои обязанности, она отмахнулась со словами, что это решать Гюнтеру. Тогда я спросила, а нельзя ли мне выйти на улицу, поскольку беспокоилась о Жослене и хотела его повидать. Хедвиг закусила губу и отрицательно покачала головой. Думаю, будь я под ее началом, она разрешила бы мне выйти, но сейчас не осмеливалась встать поперек Гюнтерумежду ним и его рабыней.
Вот мне и пришлось торчать в зале под пристальными взглядами теннов.
Харальд Безбородый, который вчера отдал мне свою накидку, показался мне самым смелым из молодых воинов и к тому же одаренным поэтом. Если бы в те дни мое сердце не так сильно окаменело, я бы, может, залилась краской, услышав его куплеты, в которых пространно и подробно воспевались мои прелести.
Посреди одного из таких панегириков в зал ворвался Гюнтер с двумя сопровождающими и с порога потребовал медовухи. Не знаю, где он провел весь день, но лицо его раскраснелось от холода, а на накидку и штаны налип снег. Когда мой новый хозяин расстегнул фибулу и сбросил накидку, я увидела у него на шее бриллиант Мелисанды и громко ахнула.
Сверкающая бриллиантовая слеза смотрелась разительно неуместно в ямке у основания могучей шеи скальда. Прежде я даже и не задумывалась, куда мог подеваться мой камень: очевидно, он проделал путь на чужбину в нашем багаже, неприкосновенный для людей дЭгльмора, как и кассилианское оружие Жослена. «Неудивительно,рассудила я.Я бы скорее рискнула обокрасть префекта Кассилианского Братства, нежели Мелисанду Шахризай». Хуторяне в комнате тоже заметили бриллиант и восторженно завопили, а Гюнтер довольно рассмеялся и поводил толстым указательным пальцем под черным бархатным шнурком, заставляя подвеску искриться.
Проклятый камень не дал мне порадоваться его исчезновению, обнаружившись до того, как я о нем вспомнила, только украшал он теперь не мою шею, а моего хозяина-скальда. Я словно наяву ощутила прикосновение Мелисанды, почувствовала ее присутствие в своей жизни и впала в отчаяние.
Ангелийка!завопил Гюнтер, увидев меня у очага. Я встала и присела в заученном реверансе, с опущенной головой ожидая, пока господин приблизится.Я жутко оголодал!Сильные руки подхватили меня за талию и оторвали от земли, жесткие губы впились в мои крепким поцелуем. Потом Гюнтер отвернулся от меня и, удерживая на весу, расхохотался.Гляньте-ка на нее!крикнул он мужчинам.Эта ангелийская крошка не тяжелее моей левой ноги. Как думаете, она хоть догадывается, что такое настоящий мужик?
От тебя ей этого не узнать,резко осадила его Хедвиг, показавшись из кухни с половником, который держала на манер меча.Опусти девочку, Гюнтер Арнлаугсон!
Ага, сейчас и сразу на спину!объявил он, ставя меня на ноги, и снова смачно поцеловал в губы. Никогда прежде не встречала такого волосатого мужчину, его поцелуи из-за бороды и усов ощущались как-то неправильно.Вот так! Чего хмуришься, ангелийка?
Прежде я не питала ненависти к своим любовникам, поскольку добровольно соглашалась на каждое свидание из почтения к Наамах. Но мигом возненавидела этого мужлана, из-за предательства получившего меня в собственность, когда он вознамерился употребить меня без спросу, руководствуясь лишь приступом похоти.
Я служу своему хозяину,стоически ответила я.
Гюнтер Арнлаугсон пребывал в хорошем настроении и не уловил в моих словах сарказма.
И пока что у тебя отлично получается мне служить, разрази меня гром!добродушно похвалил он, затем снова подхватил меня на руки и перебросил через плечо, словно мешок.Если не вернусь через пару часов, принесите эля и мяса,повелел он теннам, широким шагом выходя из зала.