Отвратительно. С чем это было запечено? Песок? Я сморщила нос, и она забрала у меня мусор и сунула мне в руки мою форму.
Ты привыкнешь к своему новому чувству вкуса. Через некоторое время вкус у всего будет почти такой же, как раньше. С этой информацией она затолкала меня в ванную и указала на часы. У тебя есть 20 секунд.
После того, как я привела себя в полупрезентабельный вид, мы выбежали на улицу, пробежали мимо картин маслом и люстр и растворились в воздухе. На повороте она остановилась и откинула прядь волос с лица.
Я должна идти туда, выдохнула она, указывая пальцем в более узкий коридор. Ты выбираешь это направление. Продолжай идти прямо, а затем поверни налево. Дверь в холл отделана таким же железом, ты не можешь ее не заметить. Я кивнула, и она попрощалась воздушным поцелуем.
Я уже собиралась продолжить свой путь, когда почувствовала этот запах. Сладкий, такой сладкий, что у меня чуть зубы не заболели, и, о Боже, такой соблазнительный.
Слюна собралась у меня во рту, когда сердцебиение, такое человеческое, такое божественное, приблизилось. Я не могла сдвинуться с места, застыла на месте.
Запах крови танцевал в воздухе, соблазнительная мелодия, которая взывала ко мне с гипнотическим очарованием. Мои клыки пульсировали от голода, который горел внутри меня, неутолимой жажды, которую можно было утолить только теплым металлическим вкусом свежей крови.
Я пыталась сопротивляться, пыталась цепляться за свою человечность с упорством, рожденным отчаянием. Но голод был слишком силен, слишком могущественен, чтобы его можно было игнорировать. Это угрожало поглотить меня, лишить всего, чем я когда-то была, пока не останется ничего, кроме пустой оболочки.
Шаги приближались, их ровный ритм был дразнящим, что только усиливало мой голод. Я могла слышать, как кровь пульсирует в его венах, звуки этой симфонии взывали ко мне завораживающей красотой.
И все же я колебалась. Даже когда хищник внутри меня бушевал, требуя, чтобы я поддалась искушению, я цеплялась за свою человечность.
На мгновение мне показалось, что я подвешена между двумя мирами, захваченная изменчивыми потоками моих собственных желаний. Голод боролся с моей человечностью, и каждый из них тянул меня в другом направлении, пока я не почувствовала, что вот-вот разорвусь по швам.
Мое тело взывало к охоте, умоляя о спасении,
хотя бы о капле, но мое сердце призывало меня бежать, не оглядываться назад.
Его сердцебиение участилось, и я была уверена, что он почувствовал опасность, которую я представляла.
Я сделала глубокий вдох, позволила запаху его крови затуманить мое сознание, и побежала.
13
Ты лучше этого. Сильная рука схватила меня за предплечье и удержала на месте. Александр.
Мой позвоночник был прижат к его торсу, и я чувствовала биение его сердца, как своего собственного.
Здесь не на что смотреть, крикнул он парню, и тот побежал так, как будто от этого зависела его жизнь, потому что так оно и было.
Я хотела оторваться от Александра, хотела погнаться за своей добычей, хотела разорвать ему глотку, выпить его досуха. Моя слюна горела во рту, а клыки впивались в плоть.
Я должна была охотиться за мальчиком, все мое тело кричало об этом.
Я знаю, прошептал Александр мне на ухо, и я вздрогнула от звука его голоса так близко. Блокируй голод. Прикажи своим клыкам втянуться. Это было легко сказать. Внутри меня бушевала война, которую я не могла выиграть, да и не хотела выигрывать.
Я не могу, выдавила я, стараясь не задерживать дыхание.
У тебя нет выбора, ответил он. Считай вместе со мной. Он начал отсчет от тысячи, и я присоединилась к нему. Только наш шепот эхом разносился по пустому коридору, наши тела были тесно прижаты друг к другу. 991, 990, 989
Где-то около пятисот он ослабил свою твердую, как сталь, хватку с моего плеча. Его пальцы блуждали вниз, пока он не переплел их с моими. Я позволила ему. Искрящийся огонь горел там, где он прикасался ко мне, и я наслаждалась этим испытанием, откидываясь назад, чтобы украсть немного его тепла.
Я была такой, такой глупой, потому что точно знала, как сильно мне будет больно позже.
Но если бы его здесь не было Я бы убила мальчика, не моргнув глазом, даже получила бы от этого удовольствие.
Александр только что спас саму мою душу, потому что, если бы он не дал мне контроль, я бы покончила с собой рядом с этим ребенком.
В какой-то момент, когда досчитала до ста с чем-то, моя челюсть перестала болеть, а клыки исчезли, поэтому я обернулась, но он все еще был так близко, слишком близко.
Его глаза встретились с моими, и я увидела в них беспокойство. Что он увидел в моем, я не знала. Может быть, так было лучше.
Спасибо, было единственное, что я выдавила из себя и опустила взгляд, испытывая отвращение к себе, к своим мыслям. Он взял меня за подбородок большим и указательным пальцами и заставил посмотреть на него. Никогда за это.
Александр провел пальцем по моей нижней губе, на его лице была усталая улыбка, а в глазах горел огонь. Я почти улыбнулась в ответ, но ужас последних нескольких минут все еще давил мне на грудь, угрожая задушить в любую секунду.